Как началась та ужасная ссора с ребенком?
— Он влюблен в тебя? — спросила Флора в июле 1926 года в квартире в Динаре.
Она ударила девочку по лицу.
— Почему ты спрашиваешь? Какое ты имеешь право?
— Потому что он смотрит на тебя, как Жюль на мадам Жюль. Вот и все. А Жюль влюблен. Мне просто интересно.
Она могла бы все обратить в шутку, но сказала:
— Не будь идиоткой, и кто такой Жюль?
— Он друг. У него кафе в Сен-Мало.
— Ты не можешь дружить с людьми такого круга.
Флора удивленно и очень громко закричала.
— Нет, он мой друг! У меня никого не осталось, кроме Тонтона. Он тоже мой друг!
Не умно с ее стороны, как сейчас понимала Вита, но тогда она спросила:
— А это еще кто такой?
— Собака! — закричала девочка. — Собака, которую я встретила на пляже. — Я что, — продолжала она кричать, — не могу и с собакой дружить, а ты можешь с любым, как с тем, кого встретила в поезде из Марселя, когда отец уплыл на корабле?
Она влепила Флоре пощечину, и та завопила:
— Если бы я утонула! — ее рот скривился от ярости.
И Вита закричала в ответ:
— Да! Лучше бы ты утонула! — с такой же яростью, хотя, вспоминая это сейчас, через несколько лет, она даже не могла понять, с чего вообще возникла подобная тема.
Но тот случай подтолкнул ее. Она отправила молодого человека своей дорогой, и ничего такого, против чего мог возразить Денис, не было. Она даже не провожала, когда тот отплывал в Сен-Мало. И она не упоминала о встрече с этим смешным человеком в своих письмах. „Я даже не помню, как он выглядит“, — подумала она, дотрагиваясь до щеки, которая уже, слава Богу, меньше болела.
Но то лето! Та скука. Ребенок, занятый своими уроками, разговором на итальянском, математикой и русским с портнихой. Вита вспоминала, как неделями бродила по городу, заглядывая в магазины, лежала на диване, писала Денису или считала дни, когда наконец она сможет избавиться от ребенка и вернуться в Индию. Она привыкла думать о Флоре как об „ужасном напоминании“, чем Флора и являлась. Она напоминала ей об одном вечере, проведенном с путешественником, проезжавшим через станцию по дороге в Гималаи, с кем она больше никогда не виделась. Она немного выпила, хотя и не привыкла к этому, потом ласки, зашедшие слишком далеко, а несколько недель спустя, когда приехал Денис, чтобы вместе провести отпуск, она обнаружила, что беременна. Никаких сплетен не было, даже шепота. Когда Флора родилась, Денис предложил отдать ее удочерить, от чего она яростно отбивалась, боясь, что если согласится, хотя ей очень этого хотелось, то Денис что-то заподозрит — может, не сразу, но потом. В то лето во Франции она часто думала, что следовало рискнуть. О как медленно ползли дни, а общество ребенка досаждало ей, напоминая о некогда совершенной ошибке, — от которой она даже не получила удовольствия. Мужчина был груб, эгоистичен и нимало не походил на Дениса. Вита позвала: