— Дорогой, где ты. Ты мне нужен.
— Что, моя сладкая?
— Как бедняжка Тара, нормально?
— Да, конечно.
— Ты должен утопить…
— Единственное, что остается. Мы не можем взвалить на себя кучу нечистокровных отпрысков. Над нами станут смеяться, и мы никогда от них не избавимся. А ты уж очень добросердечная.
— Да, я глупая, я знаю. То нелепое письмо меня взбудоражило. Хотя я думаю, она хотела сделать мне что-то доброе.
— Добрыми намерениями устлана дорога в ад, — сказал Денис. — Он сел рядом на кровать и взял ее руку. — Как наше бедное личико?
— Немножко лучше.
— Ну что, достаточно хорошо, чтобы выпить чего покрепче и поесть?
— Думаю, да.
— Ладно. Тот проклятый коршун не заплатил за нашу воскресную сиесту.
— Конечно, нет, — сказала Вита. — Она стоит куда больше.
Алек, управляющий войсками охраны аэродрома и капитан из Гуркха, который привез Тару домой, обсуждали девушек, с которыми играли в теннис.
— Маленькая хорошо играла, — сказал капитан.
— Я уверен, что мяч попал, — сказал Алек.
— Так она тебя не привлекает?
— Да нет, правда нет.
— Ах.
— Мне мешало то, что девушки находились так близко. Я невольно их сравниваю с Витой Тревельян.
— Правда? — напитан заинтересовался.
— У них какой-то совершенно удивительный брак, — сказал Алек. — Она такая красивая, и они совершенно неразлучны. Они обожают друг друга.
— Но он не очень популярен у женщин.
— Ревность, наверное. Может, им бы хотелось, чтобы Денис сломался.
— Ну, у тебя слишком большие запросы, — усмехнулся капитан. — Я совсем не против небольшого развлечения. Я приглашу мошенника на следующие танцы в клубе. Я люблю следить за теми, кто делает ошибки.
Холод, который будто бы согнал Флору, а за ней и Космо с берега и заставил ее бежать, был вовсе не холод, а сознание того, что ее визит почти подошел к концу. Через три дня она должна вернуться в школу. И когда Космо с Хьюбертом будут в Пертшире, она окажется в хорошо знакомом и ненавистном окружении. Но все же у нее есть еще три дня.
— Эй, стой, — велел Нигел, наблюдавший, как Флора несется к дому. — Подойди на минутку. — Он схватил ее за запястье. Нигел сидел на террасе, освещенной вечерним солнцем, с газетой „Таймс“ на коленях, почти пустой стакан виски стоял перед ним на столе. Нигел был мрачен. — Садись. — Он потянул ее, заставляя сесть. — Я хочу тебе кое-что показать.
— Что? — Флоре не терпелось подняться к себе в комнату, переодеться в вечернее платье, понежившись перед этим в горячей ванне. Слишком скоро об этой роскоши останутся лишь вспоминания. Снова придется делить ванну с другой девочкой, да и то три раза в неделю. Она попыталась вырваться, но Нигел держал крепко.