Носильщики кончили подпирать стену и, поправив свои фуражки, придали лицам подобострастное выражение.
В то время как Флора, тяжело дыша, бежала через город, волоча за собой Игоря, к мадам Тарасовой, чтобы потом нестись и поднимать с дивана мадемуазель, устроившуюся со своим романом в пристройке отеля „Марджолайн“, Денис Тревельян как-то неотчетливо представлял встречу с дочерью. Ему не понравился переезд из Саутгемптона, он замерз, когда они пересекали залив. Он взял руку жены и засунул ее себе под локоть. Представленная Ангусу Лею, она одолевала его вопросами о том, насколько вероятна всеобщая забастовка, как если бы он был политиком или тред-юнионистом, даже после того, как он скромно пояснил ей, что он военный на пенсии и знает про все это не больше любого читателя „Таймс“ или того, кто слушает радио. Случись всеобщая забастовка, сказал он, он бы предложил жене остаться в Динаре, а сам бы обратно поехал на автомобиле.
— В случае волнений я бы хотел, чтобы моя жена оказалась в стороне от них. Никому сейчас неизвестно, не станут ли дела еще хуже.
— О, Денис. Ты слышал? — Вита подняла глаза на мужа. — А что мы будем делать, если забастовка? И что — если революция?
Денис Тревельян повторил для генерала то, что его жена сама хорошо знала. Что бы там ни было, в конце июня его отпуск завершается, и он должен отплыть в Индию. Во всяком случае, сказал он, опять же больше для генерала, чем для жены, он считает, что эти разговоры о революции — просто паника. При этом он не добавил, что молил Бога, чтобы Вита поехала с ним, он ревностно и страстно любил ее, и перспектива оставить ее здесь причиняла ему боль. Он думал, что нет нужды оставаться ей с Флорой до осени. В Индии на время жары она могла бы поехать в горы, как обычно и делала, и он бы знал, где она. Он думал, что ребенка можно было бы устроить в школу, которую они выберут сразу же, не дожидаясь начала учебного года. Прижимая к своему боку руку жены и поджав губы, он вспомнил, что тогда, на пятом месяце беременности, у Виты едва не случился выкидыш, и он хотел, чтобы ребенка не было. Дети и служба в Индии несовместимы. Нет, думал он с горечью, хотя Вита любила детей. Флора была результатом страсти, достойной сожаления. Ребенок — лишние расходы, неудобства, и он вбивает клин между ним, женой и карьерой.
Он был любящим мужем и не допускал мысли делить ее с кем-то. Для Виты провести лето с Флорой — дань родительскому долгу. Она была счастлива оставить ее с гувернанткой на те недели, которые они провели в Лондоне, подумал он мрачно. Он знал Виту, с Флорой она бы заскучала. Ну и что тогда? По крайней мере, когда она была в горах и он недалеко от нее, был какой-то контроль. Большинство жен могли себе позволить легкий флирт с холостыми офицерами. И Вита тоже, но одна во Франции…