— Но у собаки есть вкус и она проницательна, даже когда у нее мозги не в порядке, — Таши села на диван и принялась массировать ноги.
— Моя мать может даже умереть.
— Так она не умерла? О, Бог ты мой! Какое разочарование. А я-то решила из того, что ты сказала…
— Нет.
— Собака?
— Да.
— Ах.
Молли принесла чай и поставила на низкий столик перед Таши.
— Ну как раз размер моей сестры, — сообщила она. — Вот будет рада. Я подумала, может, захотите сдобные лепешки?
— Спасибо, Молли. Вкусно. В следующий раз, когда я буду покупать туфли, напомни мне, пожалуйста, какой размер я ношу на самом деле.
— Это было бы неестественно, мэм. — И Молли вышла.
— Ну разве она не убийственна? — Таши наливала чай. — Она влюблена в Джима. Помнишь дворецкого из Коппермолта? Он теперь работает в Лондоне, таскает ее на коммунистические митинги на Кинг-Кросс. Он вступил в партию. Сахару?
— Один, пожалуйста.
Флора сидела на краешке стула и смотрела на Таши. Таши похорошела, стала утонченнее, взрослее, чем в последний раз. Было глупо отдаться порыву и заявиться к ней. Она пила чай маленькими глотками.
— У тебя ребенок, — сказала Флора.
— Да, наверху, с няней. Я его тебе покажу попозже. А откуда ты знаешь?
— Я прочитала в „Таймс“. Я читаю ее в школе.
— А, Нигел?
— Да.
— Смешной старин, Нигел. А знаешь, они счастливы.
— Хорошо. — Флора поставила чашку, и она звякнула о блюдце.
Таши подумала: это не шутка, я в замешательстве. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы ее видели? Что произошло за это время? Она очень хорошенькая. И почему пришла ко мне? А вслух она сказала:
— Флора, в чем дело? Говори.
Флора вспыхнула.
— Я не хочу надоедать тебе.
— С твоей матерью случилось несчастье, и значит ли это, что Индия для тебя отменяется?
— Нет.
— Ох.
— Я отплываю из Тилбури во вторник.
„Вторник, вторник. А мы еще не вернемся из Норфолка после охоты на куропаток“, — подумала Таши.
— Всю дорогу на „Пи & Оу“?
Флора кивнула.
— Я уже приготовила с собой всю одежду, которую велела привезти мать. Ее шила мадам Тарасова.
— Это хорошо. Ты должна была позвать нас с Мэбс помочь тебе с магазинами. (Почему она должна?) Но, похоже, тебе все это не очень нравится?
— Никогда не нравилось.
— Да, конечно, не нравилось.
— Но теперь ты должна ехать?
— Да. — Флора открыла свою сумку. — Может, вот оно тебе лучше объяснит, чем я. — И она протянула отцовское письмо Таши. — Оно пришло с той же почтой, что и письмо к директрисе про мою мать.
Таши начала читать. „Двенадцать пар шелковых чулок, посоветуйся насчет цвета, две пары перчаток для верховой езды (свиная ножа), размер седьмой, шесть комплектов трусиков и лифчиков, атлас или белый крепдешин, из Уайт-Хаус, бюст тридцать шесть, четыре тонкие ночные рубашки, белые, коробку сандалового мыла „Флорис“, две пары коричневых туфель, размер четыре и большую бутылку „Мицуко“ из „Фортнума“ и ее обычный заказ от „Элизабет Арден“. Боже, и это