Способная думать здесь совершенно раскованно — сюда они еще не заходили с Хьюбертом, — она завернулась в пальто, легла на траву и закрыла глаза, слушая бессвязное бормотание моря, воображая себя в объятиях Феликса или Космо, и не в постели, как с Хьюбертом, а здесь, на открытом воздухе, когда переплетены только ноги (они иногда так делали на простынях).
Когда она проснулась, подул ветерок, и Флора оказалась отрезанной приливом. Ей пришлось долго взбираться на скалу, чтобы вернуться домой через поля и леса вокруг Пенгапаха. Голодная, Флора вошла в дом через кухню. Покупки Хьюберта лежали на столе. Она нашла хлеб, сыр, соленья, масло, налила стакан молока.
Отражаясь в стекле гравюры, изображающей Наполеона на палубе „Беллерофона“, — она висела на стене в кухне, — Флора увидела за стеклянной дверью гостиной Хьюберта и Космо, развалившихся в креслах возле камина, и бутылку виски на полу между ними.
Жуя хлеб с сыром, Флора прислонилась к стене и прислушалась.
— Когда я позвонил, клерк сказал, что он мертв. Что он покончил жизнь самоубийством. Вот судьба, — говорил Хьюберт.
— Да, ты рассказывал, — зевнул Космо.
— Видишь, когда он угрожал, что так кончит, я его не слушал. Никто не ожидал, что поверенный способен совершить самоубийство.
— Почему бы и нет?
— Ну, ты не способен. Все, что я тогда хотел, это скорее вернуться к Флоре и привезти ее сюда.
— На моей машине.
— На твоей машине. Сейчас я чувствую себя ужасно. Может, он любил жену, а она его бросила. Понимаешь?
— Да, ты уже несколько раз говорил.
— А я убью себя, если Флора меня оставит?
— Может, и нет. Другое дело, если она меня оставит.
— Ты ее еще не получил. Я получил.
— Ты постоянно это твердишь.
— Клерк сказал, что кто-нибудь займется моими бумагами. Я решил оставить Флору здесь. Проследить, чтобы ей хватило денег и так далее. Чтобы все у нее было в порядке.
— Она знает?
— Я ей скажу. Она делает то, что я ей говорю.
Флора перестала жевать, проглотила, запила молоком.
— Там есть еще виски? — спросил Хьюберт. — Хорошо, что я тоже купил бутылку. Ты молодец, что привез свою, кстати. Я тебя уже благодарил? Эта бутылка почти пустая.
Отражение Хьюберта в гравюре наливало виски.
— По крайней мере, ты получил от привидения кузена Типа приветствие. Похоже, он наслаждался твоими посланиями, собирал их. Особенно ему понравилось то, что написала Флора. Ты никогда не догадывался, что она тебя обманула? Нет? Или ты думаешь, Тип оставил ее открытку специально для тебя?
— Выражайся яснее, чем в баре, — пробурчал Хьюберт. — Не так по-дурацки.
— А, мы уже иронизируем? Интересно, где же она?