— Теперь понятно, что Тарасова всегда была при деле.
— Ты с ней встречаешься?
— Иногда. Я возобновила с ней отношения через несколько лет, она была добра ко мне в детстве, во Франции.
— Я помню, царь и царица, благородные офицеры, — улыбнулся Космо, — шелковое белье.
— Ну, теперь речь идет о наших короле и королеве, она сейчас больше британка, чем мы сами, и носит шерсть.
— А ее муж?
— Алексис? Он появился с французами, которые пришли с де Голлем. Ирена пыталась его пристроить в английский полк, но он не пришелся по вкусу. Последнее, что я слышала, он был в Джибути с французами.
— Твоя жизнь, еще расскажи мне…
Она рассказала ему о работе, о том, как ухаживает за коровами породы джерси, как любит разные сезоны — уборку сена, урожая, молотьбу, — и все на воздухе. „Куда больше радости, чем быть служанкой“, — сказала она. Но неужели она не понимала, что не этого он добивается от нее. Есть ли кто-то, в кого она влюблена, кроме Хьюберта, из-за кого он может ее потерять.
— У тебя был любовник? — спросил он. — Или несколько?
Он почему-то подумал, что было бы лучше, если бы она делила свои чувства со многими, а не отдавала одному.
— А сколько у тебя?
— Хорошо. Прости. Какое право у меня спрашивать? Прости. Значит, ты довольна?
„Я была довольна, — подумала она. Я была довольна в то туманное утро, когда пыталась найти дорогу в Паддингтон. Я сделала все, что должна была сделать в Лондоне, и стремилась вернуться на ферму, убежать от войны“.
— Возможно, а ты?
— Не сейчас. Я с ума схожу от страсти. Я хочу тебя. Мне мешают все эти люди. Отвратительно, что был Хьюберт, а теперь я…
— Это было давно, — Флора повернулась к нему, — и у тебя еще что-то на уме. — Она просунула свою руку в его руку. — Я чувствую. — Она держала его за руку.
— Ты не можешь понять, — он взял ее обе руки в свои. — Это что-то, о чем не говорят. И нельзя рассказать тебе об этом. Просто я боюсь.
— Ах, — вздохнула Флора, — да, конечно, — вспоминая страх Феликса. — Эта ненавистная война.
— Я боюсь лететь. Я боюсь лететь в Северную Африку. Я боюсь смерти, — сказал он.
— Ах, — повторила она, — да.
— Останься со мной до отъезда. Это недолго.
— Но…
— Пожалуйста. — Должно же быть несколько минут, когда они смогут побыть вдвоем; может, отложится рейс. Если бы так, они бы провели ночь в отеле. Он очень хотел остаться с ней наедине и заняться любовью. — Я так хочу, — сказал он, — сломать барьер целомудрия.
— Мои колени, — сказала Флора, — они же будут болеть…
— О, Бог мой. Какая ты эгоистичная сука.
— Не начинай снова ссориться, — попросила Флора. — Где ты выходишь? Я — в Труро.