Вчитаемся же в строки дневника вятской девушки, вглядимся в эти полутона, очаруемся робкими движениями души, почувствуем прелесть приглушенных красок жизни этой художественно ярко одаренной натуры! Здесь есть и духовность символизма, и четкость акмеизма, и бунт футуризма… Автор – гений саморефлексии! Притом самоанализа утонченного, высококультурного – ставшего замечательным явлением русской культуры.
Стихи, живопись, музыка – всё подвластно нашей девушке; и всё это – обычное дело для людей того времени и того круга. Робкая и стеснительная, умная и чуткая, нерешительная и отважная, постоянно болеющая телом и удивительно крепкая духом в великих коллизиях века – эта девушка поражает нас противоречиями и цельностью своей души, столь бесстрашно распахнутой на страницах дневника. Душа эта быстро, впрочем, мужала. Наивные мечтания гимназистки 1909 года довольно сильно отличаются от горьких записей 1920-х годов. Но сохранилось главное – трогательная чистота духа, искренняя вера в Человека и Бога.
Сталь в эту эпоху закалялась не только из юных рабочих и крестьян, но также – из брошенных в плавильную печь революции и Гражданской войны остатков русской интеллигенции. Возможно, безусловного таланта – ни в поэзии, ни в музыке, ни в живописи – у Нины не было. Но чудная наполненность ее цельной души искусством (о чем нам остается только мечтать), эта высокая культура духа – гораздо более важное достижение русской жизни, чем какой-то односторонний талант. Девушка сумела запечатлеть поток времени в своей душе, даже не догадываясь об этом и нимало не ценя свои закрытые для посторонних глаз (в силу их приглушенности и неяркости) дарования.
И все-таки она выделялась среди своих сверстников: обостренным восприятием жизни, тонким духовным настроем, удивительно верным тоном – без тени фальши (как у пушкинской Татьяны Лариной).
Тлеющая годами чахотка в какой-то мере способствовала этому, отъединяла от людей, обостряла для нее все запахи и краски жизни – на грани смерти. И гиперкритичность к себе – неотъемлемая черта постоянной саморефлексии. Не стоит доверять самобичеваниям автора дневника – это необычайно талантливая, живая и цельная русская натура, сохранившая нам аромат русской духовной жизни начала XX века. Нина – человек эпохи русского модернизма начала XX века с соответствующими вкусами в литературе, живописи, музыке (обратите внимание на ее легкие и воздушно импрессинистические акварели). Но вкусы эти – на удивление самостоятельны и независимы. Авангард ей чужд. Она вовсе не революционерка по своим духовным исканиям. Но ей дан большой дар понимания людей, окружающей жизни без фальши и прикрас, дешевой риорики эпохи – столь редкий во все времена у людей. Ее ближайшая подруга Софья Юдина писала ей из Петрограда в мае 1919 года: «Ниночка, что я тебе скажу – ты замечательно понимаешь многое и знаешь не знанием, а чутьем, душой. Вот это видно из того, что ты писала мне на мое сомнение в моем положении, и того, что ты писала Леночке о детском празднике. Правда, Ниночка моя, я просто удивляюсь тебе. Нечего и говорить о том как удивительно ты понимаешь красоту природы. Это я тебе искренно от всей души говорю».