Вообще, там (в Петрограде) что-то назрело – и скоро прорвет. С часу на час ожидать можно. А я – здесь!.. Всё, всё, начиная с убийства Распутина, случившегося через три-четыре дня214 после моего отъезда, – всё пройдет без меня… А так интересно! Уж там-то что-нибудь уж можно было бы узнать. А так – интересно… Э-эх! И какого это, забрала меня когда моя болезнь! А ведь ничего, сидя здесь, не увидишь!..
Сегодня – двенадцатое (февраля). О, они (то есть Юдины, разумеется), конечно, уже получили мою посылочку – портфель (папку для рисунков), книгу, письма. И какое впечатление всё это произведет на них? Соня, вероятно, будет удивлена и недовольна. Но не очень поражена. Неясное предупреждение с (железнодорожным?) билетом уже заронило в ее голову какое-то подозрение и сомнение – как видно из последнего письма. Но недовольна будет. Теперь обо всем придется писать, и ответ на это придет не раньше десяти дней. Вот это ей неприятно будет…
Ленушка (Юдина) поскучает чуточку – и забудет. Она последнее время обо мне мало думала…
Миша (Юдин)… ну, точно я тут ничего не могу сказать. Я ему, должно быть, надоела своим бесцветным пребыванием у них. Это было вот когда видно: Лене хотелось как-то пойти погулять, и Миша соглашался. Но, когда потом спросили меня и я выразила – нехотя – свое согласие, я заметила, как Миша – лениво потягиваясь и из-за кулака – сказал:
– Стóит ли?..
Тогда я быстро добавила:
– Впрочем, нет, мне еще надо будет идти домой. Устану очень…
И они пошли.
А потом я еще его (Мишу) обидела – запиской о наградах. Ну, это было сделано уже нарочно… И если в прошлом году ни одного письма не было без его приписки – всегда юмористической, то теперь уж – ни в одном ничего… И мне так не хватает его шуток, что я раскаиваюсь в том, что всё время так держалась с ним, что обидела его – почти перед отъездом… Я написала ему уже об этом. И написала плохими рифмами, чтобы вызвать его на критику. И вот мне интересно, ужасно интересно, что он «по этому предмету» скажет?..
Екатерина Александровна (Юдина) посочувствует – мне для меня. Я хотела бы слышать, что и как она скажет, когда узнает об этом из моего безалаберного письма. А Алексей Николаевич (Юдин)… Ну, он скажет – очень равнодушно:
– Бывает… – когда ему скажут:
– Папочка! А Ниночка-то не приедет больше!..
А прочитав письмо, преспокойно сложит его в боковой карман и примется за газету… Всё – как обычно. И если пожалеет обо мне, так только для себя…
Ах, хотела бы я весь этот день видеть!
Соня (Юдина), конечно, моментально напишет мне письмо. Вот, вероятно, теперь (