Последствием распадения Каролингской империи было то, что два общих для всей христианской Европы понятия локализировались и стали восприниматься как местные: сан папы достался кланам римской аристократии; империя — без конца делимому, с подвижными границами итальянскому баронату. Как мы успели убедиться, титул императора был связан с владением королевством Италия. Но он обрел некий смысл только после 962 года, когда стал принадлежать германским государям, чьи претензии опирались на достаточно мощные по тем временам возможности.
Надо сказать, что два эти титула, королевский и императорский, никогда не смешивались. На протяжении периода, который длился, начиная с царствования Людовика Благочестивого и до Оттона I, мы видим, что за империей на Западе окончательно закрепились два определения, она должна была быть «римской» и «священной». Для того чтобы объявить себя императором, недостаточно было получить титул и помазание, например, в Германии. В императоры нужно было быть посвященным рукою папы в священном городе Риме, принять второе помазание и получить специальные знаки императорской власти. Новым было то, что с некоторых пор только избранник германских магнатов считался единственным законным претендентом на этот титул. Как писал в конце XII века один эльзасский монах: «Каков бы ни был принц, избранный Германией в качестве владыки, изобильный Рим склоняет перед ним голову и признает его своим хозяином». Вскоре стали считать, что вместе с титулом короля Германии этот монарх одновременно получает право управлять не только Восточно-Франкским королевством и Лотарингией, но и имперскими территориями: Италией, а затем и королевством Бургундия. Другими словами, по выражению Григория VII, «будущий император» уже распоряжался империей; с конца XI века немецкий государь, будучи избран и коронован на берегах Рейна, в ожидании другой торжественной церемонии получал еще и титул «король римлян», с тем чтобы поменять его на еще более торжественный в день, когда после традиционного Rômerzug, «римского похода» он будет увенчан на берегах Тибра короной цезарей. Но если обстоятельства препятствовали этому долгому и трудному путешествию, то этот государь вынужден был довольствоваться титулом короля в своей империи.
Между тем вплоть до Конрада III (1138–1152) все монархи, призванные править Германией, рано или поздно становились императорами, так что попробуем разобраться, каково же истинное содержание этого, столь завидного титула. Нет сомнения, что он возносил своего носителя над всеми остальными королями, — «корольками», как любили говорить в XII веке придворные немецкого владыки. Этим объясняется желание присвоить его и некоторыми королями вне пределов античной империи, они объявляли тем самым свою независимость по отношению к более сильной монархии и собственную ведущую роль по отношению к своему окружению; в Англии так именовали себя некоторые короли Мерсии и Уэссекса, в Испании короли Леона. Плагиат, не более того! Единственным подлинным императором на Западе был «император римлян» — эту формулу усвоила с 982 года канцелярия Оттона, позаимствовав ее у Византии. Имперский миф питался здесь памятью о цезарях — христианских цезарях в первую очередь. Потому что Рим был не только «главой мира», он был еще и «апостольским городом», обновленным кровью мучеников. Отдаленные воспоминания о том, что римская империя была вселенской, подкреплял куда более близкий образ Карла Великого, «завоевателя мира», как назвал его один имперский епископ