Между «людьми Карла» и жителями Восточного королевства со временем обозначился разительный контраст: разница в языке (мы не имеем в виду диалектальных особенностей, характерных для каждой группы), с одной стороны, «романские» франки, с другой, «тионские». Последнее определение выглядело так в средние века, со временем из него появилось слово «дойч», и клирики, говорящие на латыни, хранящей множество реминисценций из классической, считали вопреки всякой этимологии, что означает оно «тевтонские». Однако происхождение этого слова иное. Theotisca lingua, о котором говорят миссионеры эпохи Каролингов, означает не что иное, как «язык народа» (thiuda), в противоположность церковной латыни, и может быть, еще и «язык язычников». Определение было скорее книжным, чем разговорным, и не воспринималось общественным сознанием как имеющее глубокие корни — это была всего-навсего этикетка, созданная, чтобы определять манеру говорить, но скоро оно стало синонимом «германского» языка, превратившись в этническое определение. В царствование Людовика Святого в прологе одной из самых древних поэм, написанных на германском языке, говорится о «народе, говорящем по-тионски». Дальше уже было легко относить его и к стране, и к политической формации. В разговорной речи, очевидно, на это решились раньше, чем в письменной; писатели не спешили включать в свои труды столь непривычное для историографии слово. Но уже с 920 года в зальцбургских анналах появляется «королевство тионов (или тевтонов)»>{332}.[55]
Вполне может быть, что неожиданное перенесение смысла не удивит людей, преданных фактам языка, они увидят в этом перемещении ранний всплеск национального самосознания. Надо сказать, что обращение политиков за помощью к лингвистике изобретено не нашим временем. В X веке ломбардский епископ, оскорбленный претензиями византийцев на Апулню — исторически вполне обоснованными — писал: «Эти земли принадлежат королевству Италия, и подтверждением тому язык ее жителей»>{333}. Не только употребление одинаковых средств выражения сближает людей, но и сходство традиций мышления. Для людей малообразованных различие языков является ощутимым противопоставлением и источником антагонизма. Швабский монах IX века записывает, что «латинцы» смеются над германскими словами; из-за насмешек над германскими формулами почтения и возникла кровавая драка между спутниками Карла Простоватого и Генриха I, положив конец встрече государей>{334}. В Западной Франции до сих пор еще не объясненная эволюция галло-романского языка привела к образованию двух разных речевых манер, в результате чего «провансальцы» или «люди языка “ок”», не обладая никаким политическим единством, на протяжении не одного века ощущали себя единой, отдельно стоящей группой. Точно так же во время второго крестового похода лотарннгские рыцари, подданные императора, сближали себя с французами, поскольку говорили на одном языке