Элисон знала эти двенадцать навыков назубок, по крайней мере девять из них. Во всяком случае, она могла их перечислить четыре года назад, когда их сын Дерек начал свою баскетбольную карьеру. Однако два года назад Дерек забросил баскетбол. Он стал официальным судьей-секретарем и неофициальным носителем полотенец в команде отца. После этого Элисон стала забывать «основные положения».
Уход Дерека из баскетбола был вызван тем, что в четвертом классе он понял, что больше не сможет быть хорошим игроком, что он не только ниже и полнее других, но и медленнее, у него хуже координация, чем у его товарищей по команде. Дерек поговорил об этом с родителями, просто перечислив сухие факты. Когда он сказал, что предпочтет место в «администрации», они засмеялись, сказали, что решать ему, обняли его и согласились. Тем не менее в первый же сезон, когда он занял новую позицию в команде, Элисон постепенно перестала приезжать на тренировки, а затем и на игры: во-первых, из-за собственной работы юристом, как она сказала мужу и сыну, а во-вторых, потому, что младшая сестра Дерека стала старше и с ней тоже надо было заниматься. Однако Элисон подозревала, и ее подозрение постепенно переросло в уверенность: дело не в том, что она избегала видеть своего сына, набрасывающего полотенца на плечи других мальчиков и девочек в команде (лига была ученической), или ее раздражали комплименты Дереку, которые она получала от других родительниц, а в том, что она по-новому стала воспринимать Томаса. Она просто не хотела видеть, как он учит детей технике «коробочки» или составляет план игры на планшете во время перерыва, окруженный толпой ребят.
Когда должен был начаться второй сезон Дерека в качестве администратора, он попросил ее посмотреть на новичка. В субботу Томас приготовил блины, отчистил сковородку, загрузил посудомоечную машину и поехал вместе с Дереком в общественный центр Нью-Джерси, чтобы убедиться, что все готово к прибытию команды. В это время Элисон помогла дочери красиво одеться и поехала вслед за ними на своей машине.
«Круг и линия» стали определяющими в спорах относительно сексологии, дебатах о естественном направлении и скорости развития женского желания. Диспут осложняется вопросом: насколько позитивно брак и моногамия влияют на женское либидо?
Розмари Бессон, врач и преподаватель психиатрии и гинекологии в Университете Британской Колумбии, начала продумывать и рисовать круг более десяти лет назад, делая его набросок для пациенток, которых беспокоило отсутствие у них сексуального желания. Сейчас Розмари было за шестьдесят. У нее были волнистые, коротко подстриженные каштановые волосы, высокий голос, бледная кожа. Когда мы разговаривали в ее кабинете в Ванкувере, сидя напротив друг друга у журнального столика, на ней была мягко ниспадающая юбка с узором из листьев. Розмари казалась бесформенной, почти бесплотной, однако в ней чувствовалось что-то спокойно-строгое, сугубо деловое, манера ее речи напоминала старинных гувернанток. Разговор коснулся вопросов, связанных с эросом, которые волновали ее в то время, когда она работала терапевтом в Англии. Розмари было поручено заниматься пациентами с травмами спинного мозга – группой мужчин, которые остались парализованными в результате аварии. Однажды она столкнулась с мужчиной, которому хватило смелости спросить, сможет ли он заниматься сексом. Розмари попросила совета у своего руководителя. «Смените тему, – сказал он ей. – Просто смените тему». Она до сих пор помнила его тон: зажатый, испуганный голос. До этого она никогда не имела дела с вопросами секса.