— Заметили, наконец. — Вслух и с довольно презрительной интонацией прокомментировал хакер. — Пытаются связаться с оборудованием по стандартным техническим каналам и передать стоп-сигнал… хоть на что-нибудь. Ну флаг им в руки.
— У администрации главный вычислительный кластер города под руками на прямом линке. — Напомнил я очевидное. — Наверняка есть коды высшего приоритета.
— Если у контроллеров частота приемного модуля сбита, то никакой высший приоритет не поможет. — Могу поклясться, что сейчас мой «коллега»-спек под шлемом кривил губы в злорадной улыбке. — Старая наработка — мои комбайны в том числе и поэтому не смогли остановить и вернуть. Правда, удобно, когда метрополия перестает присылать регулярные обновления прошивок для «безвозмездно переданного» оборудования, а городские службы безопасности становятся независимыми ЧОПами и перестают обмениваться стратегически важной информацией? Кстати, спасибо еще раз за доступ в систему на уровне технической поддержки — я без твоего «сквозняка» до сих пор бы с защитой от несанкционированного доступа возился.
— Думаю, больше фокус с чужим ИД не прокатит — по крайней мере, не в административном центре, где все системы укомплектованы по протоколу повышенной безопасности и имеют хотя бы один биометрический сканер. — Теперь настала моя очередь морщиться.
То, что я не могу дальше пользоваться идентификатором личности безымянного мерха, меня немного… даже не расстраивало, а как-то иррационально оскорбляло. Части чужой личности, которые умудрились как-то встроиться в мое сознание (или, наоборот, подсознание?) при переносе воспоминаний, теперь уже не вызывали у меня чувство беспокойства и отторжения, когда я неожиданно для себя натыкался на нетипичные для старого себя реакции и эмоции. За постоянным стрессом и всеми этими событиями, случившимися за неполный день, я даже не заметил, как конфликтующие ранее эмоциональные реакции и участки памяти как-то «договорились между собой» и сплавились в единое целое. Я продолжал воспринимать себя землянином Михаилом, отцом двоих детей и любящим мужем Наты, но при этом студенческие воспоминания донора памяти я тоже воспринимал как свои. Словно… словно кто-то дал мне переиграть прошлое в другое время и в другом месте, получить то, что когда-то не получил мерх — ведь мы с ним и вправду были похожи. Не тогда, когда он, поставив на себе крест, валялся в наркотическом бреду на заброшенной базе Империи — а в студенческие годы, в которые он так хотел вернуться. Хотел настолько, что ради грезы был готов умереть и потерять себя окончательно… ну, можно сказать, что его мечта в каком-то смысле сбылась.