- О чем ты говоришь, Эдуард? Тебе плохо? - шепотом спросила жена.
- Очень плохо. Я могу полагаться только на себя самого. Мне не нужны свидетели и языки. Свести шанс к одному - значит уменьшить его в четыре раза. Но ты должна мне помочь.
- Чем?
- С сегодняшнего дня мы начинаем новую жизнь. Езжай на вокзал и купи два билета. Поедешь с сыном к моей двоюродной сестре в Новосибирск. Я приеду позже, а там будем думать. Сейчас я уйду. Встретимся в семь часов вечера на двадцать пятом километре Симферопольского шоссе. Стой у обочины и жди. А теперь займись делом. Найди все наши фотографии, письма и даже квитанции о квартплате. Все сожги. Вещей с собой не бери. Езжай налегке. В доме не должно оставаться никаких адресов, записных книжек и образцов почерков. У мусоров уже есть мое письмишко, не дай Бог, им будет с чем его сравнить. Не хотели меня слушать, а теперь извините, господа, поезд ушел! Какая разница, пять трупов на тебе или восемь.
Когда муж ушел, Нина подошла к телефону и набрала нужный номер. Она помнила его наизусть.
14 часов 45 минут.
Роман Сироткин
Рита смотрела, как муж доедает борщ, и продолжала ворчать.
- Мне уже надоели твои выкрутасы, Рома. Сестра на тебя обиделась. Нашел себе каких-то сомнительных дружков и заперся с ними в бане. Сколько это будет продолжаться? Может, скажешь, что это все значит?
- Продолжения не будет. Сегодня вечером я провожаю ребят домой в Прибалтику. В отпуск они приезжали. Можешь успокоиться.
Роман взглянул на сына и подмигнул ему.
Когда он подходил к калитке, мальчик нагнал его и спросил:
- Послушай, пап. А мама ничего не знает о золоте?
Вопрос застал Сироткина врасплох. Он уже забыл, как сын помогал ему вывозить ящики из леса.
- Вот что, Илья, - деловым голосом произнес отец и присел на корточки, - ты должен всегда оставаться мужчиной. И запомни: никогда, нигде и никому не говори о золоте и о моих друзьях. Это очень опасно. Люди не любят болтунов, особенно тех, кто много знает и говорит. Потом очень пожалеешь. Слово не воробей, обратно не вернешь. Свое носи в себе и никогда не теряй. Ты меня понял?
- Понял, - надув щеки, ответил сын.
- Скоро я вернусь со своим другом, и мы увезем ящики из бани. Вот когда мы сможем вздохнуть с облегчением и помиримся с мамой, тогда видно будет. А пока пусть ворчит. Женщины не должны знать о мужских делах. Ты все запомнил?
- Запомнил.
Роман погладил сына по голове и вышел с участка на лесную тропинку. Что-то скребло на душе. Он ощущал какую-то тяжесть в груди, беспокойство и неуверенность в том, что делает так, как надо делать. Ему хотелось побыстрее вывезти ящики с участка, а там видно будет. Он все больше и больше склонялся к мысли о том, что Валерка Родионов поступил правильно. Надо отказаться от своей доли и забыть обо всем. Но он не считал такой поступок выходом из положения. Позиция страуса, который спрятал голову в песок. Если ты украл кошелек, то ты вор и твои извинения не делают тебя невиновным. Здесь речь идет не о кошельке. У Максима и у Чайки железное алиби. Шофер - свидетель. Толик возит все руководство банка на охоту в заказники, его фото на Доске почета. Ему поверят. А кто поверит ему, если найдут золото в его бане? Подбросили? Даже собаки со смеху сдохнут. Какое может быть алиби и отговорки? Никто не поверит, что он обычный исполнитель, водила, мальчик на побегушках, который ничего не знал об истинном замысле. Марионетка. Собственная инициатива хороша в игре в шахматы, но когда ты обыграл всю страну и этому найдут подтверждение, тебя ничто не спасет. Идиот. О чем он думал, когда готовил машины и рвался в бой? Давно нервы себе не щекотал? Все. Гонки кончились. Хорошо бы. Как бы не началось все сначала. Тут не ралли - выиграл, проиграл. Тут выжил или сдох. У этой гонки нет конца и передышки не будет. Это походило на падение в пропасть. Долгий или быстрый скачок к смерти.