Дай мне шанс (Льюис) - страница 2

Наконец машина остановилась. Ее вытащили, завязали глаза и куда-то повели. Пели птицы, где-то залаяла собака. Она ощущала сильный аромат цветов. Внезапно нахлынуло видение: на земле лежит ее мертвый водитель. Ее затошнило. Содержимое вывернулось одним рывком.

— Стерва! — выругался один.

Сукин сын!

Они стояли в стороне и ждали, пока она вытирала рукой рот. Она сдернула повязку. Они не препятствовали. Ее похитители были в масках, видны только глаза.

Они шли по густому саду, по тропическим зарослям. Вот и дом. Он, без сомнения, уже пережил свои лучшие дни, а сейчас стоял неухоженный и всеми забытый.

Ее повели вверх по лестнице, втолкнули в полутемную комнату. Включили свет, и она увидела истертые половицы и старомодную кровать. Темная, низкая мебель вдоль стен, окна заколочены досками. Ее затопил страх. Он заполнил ее всю. На лодыжки надели цепи и толкнули на кровать. Слезы стекали по пыльному лицу, оставляя дорожки.

Ее оставили одну.

Она пыталась представить, что произойдет дальше. Они наверняка свяжутся с Томом, может быть, по телефону, но скорее — письменно. Сообщат, на какую частоту ему настроиться. Сколько времени это займет? Несколько часов? Дней? Нет. Это не партизанская операция, поэтому не будет никаких записок, никаких переговоров, никакой торговли. Только требования, мгновенные ответы или смерть. Том будет вынужден уступить. Расследование, которым он занимался целых полгода, придется прекратить, результаты уничтожить. Доказательства, которые он собрал и которые должны были смести с лица земли наркодельцов Толима, а также половину правительства страны, были бы написаны ее кровью, появись они в печати.

Через несколько часов дверь открылась. Вошедший был шокирующе красив — высокий, худой, в карих глазах затаилась насмешка, кончик носа слегка напоминал птичий клюв. Над узкой верхней губой изогнулись аккуратно подстриженные усы, дорогой костюм скрывал худобу. Она видела его всего один раз, но тотчас узнала. Он был тем человеком, который, прикрываясь словами об очищении общества, забирал детей с улиц и отдавал их извращенцам. Ее репортажи о его деятельности вызвали такой резонанс во всем мире, что после публикаций ему пришлось скрываться.

Он говорил спокойно, с улыбкой; она уловила слабый акцент в его речи. Он сообщил то, что она уже знала: кто приказал ее взять и почему. Сейчас она, а следующий — Том.

С ним были двое других, они стояли в тени. Он шагнул вперед, и она поняла, что никто не спасет ее от этого. Они брали ее по очереди, а она пыталась думать о другом, уйти от ужасающей боли, крови и слез, от непереносимости унижения. Все, что они делали с ней, они снимали на пленку, которую, она знала, пошлют Тому. Она предпочла бы умереть, но не позволить Тому увидеть. Когда все закончилось, она поняла; этот мир больше не для нее.