– Иволгин? – брови Путилина приподнялись в удивлении. – Мне кажется. Василий Михайлович, он в нашем деле лишний. Подозревать его, конечно, можно, но слишком уж сложно, чтобы вдова, будем называть Марию именно так. Воспылала страстью к работнику трактира после смерти благодетеля? Я не верю и поэтому уверен, что он не мог убить Ильешова. Хотя, – Путилин на миг замолчал, – если он вызывает ваш интерес, то проверьте его. Я не против.
– У меня тоже возникли подобные мысли, – штабс—капитан улыбнулся, – но, как говорится, в тихом омуте черти водятся.
Иван Дмитриевич покачал головой.
– Василий Михайлович, если Иволгин у вас вызывает интерес, то никак не могу помешать вашему следствию. Но вот доктора… – он посмотрел на Орлова.
– Мазуркевича. – подсказал Василий Михайлович.
– Благодарю, – вновь кивнул головой Путилин, – Мазуркевича и его помощника проверить стоит и внимательнее, не связывает ли их что—либо с Марией.
Теперь у Орлова поднялись к верху в удивлении брови, и он произнёс:
– Это уж я проверю в первую очередь.
– Стоит, – Иван Дмитриевич сам находился в затруднении, да, преступление жестокое, до боли кровавое, но ниточки слишком ненадёжные, чтобы на них надеяться. Морозовы – семья замкнутая, но не могли же они свои планы держать в себе, кому—то что—то да могли сказать. Ильешов, свидетель их планов, мёртв. В артели навряд ли знали о дальнейших планах. Хотя кто знает, кто знает? Может быть, там тоже есть кончик ниточки, которая приведёт к преступнику. Дело—то такое непредсказуемое. Это показала кровь в квартире убитой семьи. Слишком уж нарочито совершено злодейство. Вся семья изведена под корень. Но может быть и иначе, что главной жертвой стал господин Ильешов, а остальное совершено лишь для отведения взгляда в сторону, чтобы искали преступников, заинтересованных в смерти Морозовых, а уж никак не Дорофея Дормидонтыча. Что может быть самой прямой дорогой.
– Три года срок, – Орлов почесал висок, – ждать столько времени для совершения преступления? Сомневаюсь.
– Может вы и правы, – Путилин сощурил глаза, – но проверить следует.
– Проверю.
Жуков, не смотря на некую неприязнь к Адресной Экспедиции, так и не решился попросить посетить её вместо себя кого—то другого..
С тяжёлым сердцем он открыл дверь, привратник не обратил на Мишу внимания и не открыл перед ним тяжёлую дверь. Снисходительно улыбнулся, сверкнув передними отсутствующими зубами.
– Михаил Силантич, – склонил в поклоне голову привратник, но в словах чувствовалось некая снисходительность.
Миша кивнул в ответ и начал подниматься по широкой лестнице на второй этаж, где располагался архив Адресной Экспедиции.