Экзальтированная чувственность патрициев, рабовладельцев, деклассированного плебса катастрофическим образом влияла на общественную нравственность. Коррупция парализовала закон, погоня за легкой наживой и удовольствиями подрывала моральные устои общества. Положение женщины в Риме вообще было более свободным, чем у греков. В предисловии к «Биографиям» Корнелий Непот обращает внимание на такое различие: «Какой римлянин стыдится повести свою жену на званый обед, или какая хозяйка не живет в передней части дома и держится вдали от общения с людьми?» Хотя главной целью брака по-прежнему остается рождение детей, явно выраженный патриархат греков уступил место значительно большей терпимости. Распространенной формой семейно-брачных отношений стал конкубинат, т. е. фактическое сожительство мужчины и женщины, не связанных узами брака. Божественный Август законодательно признал внебрачные связи, что объективно означало разрыв с античной половой моралью. Но на практике это создало предпосылки еще более глубокого морального разложения. Рамки условностей постепенно стирались, непреодолимого барьера между добропорядочной и проституированной средой уже не существовало. Проституция разрушала семью. Куртизанки привлекали к себе отцов семейств, и законным женам приходилось вступать с ними в соперничество. Матроны мечтали о том, чтобы иметь такие же носилки, таких же красавцев-рабов и пользоваться таким же вниманием, как и проститутки. Они следовали их модам, подражали экстравагантным выходкам, обзаводились любовниками из среды шутов и гладиаторов. Вся римская сатира, от Квинта Энния до Апулея, полна обличений нравов эпохи, превыше всего поклонявшейся собственной плоти.
Но женщина в Римской империи отнюдь не была исключительно объектом вожделений и посягательств. От греков римляне восприняли и упрочили традиции мизогинии — презрения к женщине, отношения к ней как к существу низшему. Утверждалось, что женское лоно предназначено только рожать детей, сама она нечиста и неспособна на глубокое чувство. Такие взгляды вместе с пресыщенностью, стремлением к более изощренным формам удовольствий создали благоприятную почву для широкого распространения гомосексуализма. Тем более что законом он не запрещался: единственное ограничение касалось насильственных покушений на достоинство свободнорожденных граждан, в отношении же рабов и илотов предоставлялась полная свобода. Во многих аристократических семьях сыновья еще в подростковом возрасте получали в личное владение маленького раба, с которым могли удовлетворить пробуждающуюся чувственность. В латинском языке существовал термин «пуэри меритории», обозначавший детей-наложников мужского пола. Достигшие более старшего возраста назывались «пафиками», «эфебами», «гемеллами», одни из них жили в лупанариях, другие занимались проституцией на улицах и при дворах своих покровителей. Один из героев Петрония заявляет: «Четырнадцать годков у хозяина за жену ходил — а что худого, коли господин желает?» Эфебы завивали волосы, уничтожали растительность на теле, опрыскивались духами, украшали пальцы перстнями, подрисовывали на лице черные мушки. Некоторые из них даже подвергались кастрации, чтобы бесповоротно избавиться от мужской природы. Фигура мужчины-проститутки была непременной и характерной деталью жизни в Риме и провинциях. Услугами эфебов пользовались и плебеи, и уважаемые, богатейшие мужи, включая самих императоров.