Из-за двери послышался голос:
– Лара! Кто там у меня?
Медсестра оглянулась на дверь и ответила:
– Из полиции.
– Что? – голос удивился. – Что ты сказала?
И желая прояснить ситуацию, доктор вышел из кабинета и уставился на помощницу, веселыми глазами.
– Это что, розыгрыш такой?
Он был кто угодно, только не Лев. Ничего общего с великим классиком. Это был добродушный, маленький толстяк в белом халате и круглых очочках. Из всей растительности на его голове был только окружавший лысину темный бордюрчик волос. Разговаривал он быстро, почти скороговоркой, и его глаза за стеклами очков лукаво улыбались.
Мешков поднялся ему навстречу, выставил раскрытое удостоверение. Улыбка сошла с полного лица, но глаза за круглыми стеклами очков продолжали улыбаться. Доктор радушно указал рукой на дверь.
– Прошу.
– Эй! – громко возмутилась дама. – Сейчас мое время.
– Извините, Милана Григорьевна, – обрнулся врач. – Это не займет много времени. Полистайте пока журнальчик. Лара! Сделай Милане Григорьевне чашечку кофе.
«Милана? Ну, это вряд ли…» – думал Мешков, проходя в кабинет Льва Николаевича. В то время, когда она была младенцем, а он был уверен, что ей лет сто, о таких именах в нашей стране слыхом не слыхивали.
Милана, Мила, Людмила. Он мог поспорить, что по паспорту «жертва красоты» – просто Людмила Григорьевна. Люда, Люська… Ну, конечно, никакого сравнения с Миланой. Просто никакого сравнения.
Изменив нос, натянув кожу на лице, увеличив грудь на несколько размеров, грех было не изменить имя.
Интересно, у нее есть хоть что-нибудь настоящее? Наверное, только глаза, старые, поблекшие, выдающиее с потрохами.
На золотистой табличке, висевшей на двери было выбито: «Лев Николаевич Розин.»
Услышав фамилию Тучкова, доктор покачал головой:
– Нет. Я не оперировал пациентку с такой фамилией.
– Она приходила на консультацию, – пояснил Мешков.
– Ах, вот оно что! Тогда нужно посмотреть записи. Одну минуту.
Он повернул монитор к Мешкову и на него уставились небольшие светло-серые глаза, вздернутый носик и дряблые щечки. Почти половину экрана заняла пышная шапка обесцвеченных волос.
– Да, это она.
– Я помню ее. – задумчиво сказал толстяк. – Я почему ее запомнил? Она хотела многое исправить, предстояло несколько операций и реабилитационных процедур. В совокупности получилась довольно внушительная сумма. Да, вот у меня записано, что-то около восьмисот тысяч рублей.
Мешков присвистнул.
– Ничего себе! Представляю, какое у нее было лицо, когда вы озвучили сумму счета.
– В том-то и дело, что она даже бровью не повела. Я, помнится, даже предложил ей скидку, стал уговаривать на более щедящие процедуры. Предложил для начала лишь слегка подкорректировать лицо, но она отказалась. Она хотела изменить все, выглядеть моложе. Как двадцать лет назад, так она сказала.