Ты попросила услужливую официантку приготовить яйца «в мешочек». «То есть вам вареные яйца положить с собой?», – вежливо уточнила густо накрашенная девица с лицом, не обремененным интеллектом. Своим вопросом она вызвала бурю веселья за нашим столиком. Я предложил тебе заказать что-нибудь другое, ведь яйца в мешочек—всмятку—вкрутую ты всегда можешь поедать в любых количествах за пределами наших счастливых часов. Ты вдруг стала очень серьезна и уткнулась в меню.
Когда мы вышли из кафе действительно пошел дождь. И мы бродили по улицам под огромным цветастым зонтом, напевая старинные народные песни. На балалайке лопнула струна, и ты расстроилась. «Это как напоминание, что день на исходе», – выдавила ты сквозь слезы. Мы вошли в холл моей гостиницы. Ты вдруг стала робкой и нерешительной. «Смелее! – бодрил я тебя. – У нас еще ночь впереди».
Ты бродила по просторному номеру, не выпуская из рук однострунный инструмент. Я сидел на кровати и наблюдал за твоим смятением. Должно быть в тот момент в твоем сознании шла невероятная борьба с собой, ведь ты была невестой другого мужчины. Я предложил лечь втроем, положив между нами несчастную балалайку. Мое предложение тебе явно пришлось по вкусу, в считанные секунды ты залезла на кровать и начала неистово скакать и бренчать на единственной струне, пока та не лопнула.
Мы спали лицом друг к другу, бережно сложив руки на подержанном музыкальном инструменте, который скорее сближал нас, чем разделял. Утром мы направились на вокзал. Ты вызвалась проводить меня. Шла чуть впереди и словно верный оруженосец торжественно несла в руках трость-зонт. Мне захотелось сказать тебе что-то особенное, и я робко пролепетал, смущенно разглядывая твое милое немного бледное личико:
– Ты самый необыкновенный человек, которого я когда-либо встречал. Может мы когда-нибудь…
– Береги ее! – резко выдохнула ты, не глядя на меня.
Я так и не понял: ты говорила о балалайке или… о той женщине, к которой я возвращался. Я медленно поднялся в тамбур и оглянулся, чтобы выкрикнуть на прощание важные слова, но тебя уже не было. На перроне остался раскрытый зонт. Ты рассеялась, как сон—туман—видение… «Была ли ОНА?», – спрашивал я себя всю дорогу по возвращении домой.
Прошло много лет. Я давно переехал заграницу со своей семьей. По иронии судьбы мне пришлось лететь в твой маленький городок. В самолете рядом со мной сидела грузная женщина. Она все время пила воду и много говорила, стараясь скрыть страх перелета. Крупная дама достала из сумки небольшую стопку фотографий и заочно познакомила меня со своими родственниками. Среди снимков оказался и твой портрет. Женщина поспешила убрать твою фотокарточку, а когда я спросил: «Кто она вам?», грустно ответила: