— Вернитесь за стол, Ариэлла, — несмотря на улыбку, голос был ледяным. — И я обещаю забыть все ваши далекие от чувства почтения слова.
Мне стоило подчиниться, так повела бы себя леди, но вместо этого я с вызовом напомнила:
— Ваши обещания ничего не стоят, лорд оттон Грэйд! Что касается забвения — вам не свойственно прощать, и вы крайне злопамятны!
И развернувшись, я начала спускаться по лестнице. Но стоило сделать шаг, как произошло странное — теплый ветер, почти осязаемый, закружил вихрем вокруг меня. И это не было духом ветра — иное что-то, не живое, но наполненное силой.
— Моя дорогая, — вихрь растворился в воздухе, а ледяные пальцы оттон Грэйда сжали мое запястье, — если уж вы решились на злословие, имейте честь смотреть в глаза человеку, коему с таким наслаждением вещаете «истину».
Развернувшись, я запрокинула голову, посмотрела в черные глаза герцога и ледяным тоном напомнила:
— Во время произнесения своего гневного монолога, я имела неудовольствие взирать в ваши глаза.
Мы стояли на лестнице — я на ступень ниже, лорд, и так значительно превосходящий меня в росте, сейчас казался просто громадным. И он видимо обратил на это внимание, потому что спустился на три ступени, остановился, взглянул на меня, осознал, что теперь наши лица находятся на одном уровне, а затем… Сильные жестокие пальцы скользнули по моему плечу, руке, сжали запястье, и дернув на себя, герцог произнес:
— Ариэлла, — лицо оттон Грэйда казалось совершенно бесстрастным, — я все же убежден, что ярость значительно ярче демонстрируют иные действия, нежели исключительно злословие.
— На что вы намекаете? — воинственно поинтересовалась я.
Легкая усмешка и невероятные слова:
— Ударьте меня.
Потрясенно смотрю на герцога.
— Хотя бы попробуйте, — он продолжал улыбаться.
— Полагаете, что опустившись до вашего уровня, я более не буду вас презирать? — знаю, что жестоко, но на сдержанность моих душевных сил уже не хватало.
Лицо лорда потемнело, и ответил он, не скрывая холодной ярости:
— Полагаю, что это позволит вам оставить попытки следовать, линии поведения благочестивой воспитанницы монастырского лицея. И быть может, мне удастся увидеть, наконец, ту самую Ариэллу Уоторби, которой вы были от рождения. Потому что от монашки я уже устал!
Я попыталась вырвать руку из жестких пальцев, но попытка не увенчалась успехом, и мне пришлось ответить:
— Прекратите пытаться меня воспитывать! — я произнесла это холодно и отчетливо и да — глядя в черные глаза лорда. — Это невыносимо. И ваша нетерпимость ко всему, что связано с государственной религией, так же невыносима. Я та, кто я есть. Я не буду меняться в угоду вашим прихотям, лорд оттон Грэйд. У меня есть свои ценности и принципы, и, по сути, я не требую от вас мириться с ними. Более того — ни словом, ни взглядом я не упрекнула вас за этот брак, который вашей милостью был мне навязан. В отличие от вас и всего потока упреков, которые я слышу с момента нашего далекого от этикета знакомства. И то, что вы от меня требуете, лорд оттон Грэйд, по меньшей мере странно. Я леди! И как истинная леди я требую к себе соответствующего отношения! Я не отказываюсь от своего долга и если вам требуется консуммация брака — вы можете приступать в любой момент, я не произнесу слова против, но не смейте пытаться меня воспитывать! И унижать! Как минимум я достойна уважения, ведь остального я от вас и не требую!