В темных глазах герцога промелькнуло что-то странное, а улыбка почему-то стала шире.
— Вы ошибаетесь, Ариэлла, — его голос на этот раз прозвучал неожиданно мягко, — к тому же вы единственная, чьим воспитанием я займусь лично.
— Мне… повезло, — с трудом произнесла я.
И пройдя к окну, замерла, вглядываясь в горизонт.
— О, понимаю, тонкая ирония, — с нескрываемой издевкой произнес лорд Грэйд.
— Что вы? — не оборачиваясь, изумилась я. — Исключительно грубый сарказм!
Меня трясло от ярости, но леди не должны проявлять гнев. И вскинув подбородок, я сконцентрировалась на созерцании морских просторов. Лорд оттон Грэйд некоторое время постоял за моей спиной, затем на моей шее был вновь застегнут кулон с бриллиантом, а после я услышала звук его удаляющихся шагов, скрип открывшейся двери, слова женщин «Мой герцог».
Через минуту портниха, ее помощница, госпожа Тортон и Оливия вошли в гостевую. Оливия попыталась что-то сказать, но промолчала. Госпожа Тортон также не подошла, и вскоре они все вчетвером защебетали обсуждая наряды, столичную моду, ткани… Я продолжала стоять, вглядываясь в горизонт, и лишь когда ворот платья промок, поняла очевидное — все это время я беззвучно плакала… даже не заметив.
— Леди Уоторби, — осторожно позвала меня госпожа Тортон, — госпоже Имис, лучшей портной на побережье, необходимо снять мерки, и…
— Я понимаю, — мой голос звучал ровно. — Госпожа Тортон, могу я узнать, как часто из крепости отправляются письма?
— Ежедневно, — некоторая тревога проскользнула в ее ответе, — но вам лучше обратиться с данным вопросом к герцогу, вся корреспонденция проверяется подотчетным ему отделом. Лишь после запечатывается и рассылается по адресатам, и если вы желаете отправить личное послание, лучше герцог… так письмо не подвергнется проверке.
— Благодарю, я поняла. Прошу меня извинить, я на минуту.
И ни на кого не глядя, я отправилась в спальню. Закрыла дверь, некоторое время стояла молча, затем сходила, умылась. Сменила платье. На точно такое же серое платье монастырской воспитанницы. После, с листком бумаги и пером вернулась в гостиную. Предметы для письма расположила на столике и отправилась знакомиться с портнихой.
В госпоже Имис с первого взгляда угадывалась южанка — смуглая кожа, темные глаза и волосы. Веселый легкий нрав, подвижность и улыбчивость. Ей было глубоко за сорок, но обаяния и умения легко общаться заставляли видеть в ней как минимум молодую особу. А вот профессионализм вызывал уважение. Она сняла мерки, провозившись не более получаса, и в процессе успела опросить меня о предпочтениях в цвете, любимых увлечениях и книгах. Мои односложные ответы ее расстроили, но на большее я, к сожалению, была не способна.