— Как вам будет угодно.
Легкий вздох облегчения невольно сорвался с губ Мэриан.
— Благодарю вас. А теперь, милорд, я должна идти, прежде чем моя тетя начнет беспокоиться.
— Но вы ведь вернетесь, чтобы сделать перевязку, не так ли? — спросил он с настойчивостью, которая ей совсем не понравилась.
— Если возникнет такая необходимость, — неохотно ответила девушка.
Это не было заведомой ложью, убеждала она себя, когда позже вспоминала о своем обещании. Если возникнет необходимость, сказала она ему, но Мэриан была уверена, что такой необходимости не возникнет. Граф силен и молод, у него крепкий, здоровый организм, и рана обработана достаточно умело. Она должна зажить без всяких осложнений. Позже, когда Уильям будет разыскивать Мэриан у аптекаря, мистер Тиббет сумеет рассказать ему, как поменять на ране повязки, или в крайнем случае сделает это сам. Уже через несколько дней граф сможет вставать, а через пару недель забудет о том, что был ранен. И таким образом ей вовсе не надо вновь встречаться с этим опасным графом Фолкхэмом.
Если, конечно, граф не решит, что должен снова увидеть ее.
Но девушка постаралась убедить себя, что не стоит волноваться из-за того, что пока не произошло. Если он вздумает разыскивать ее, она придумает какой-нибудь способ, как помешать ему и отбить у него охоту проявлять излишнее любопытство.
У нее получится, заверила она себя.
Однако воспоминание о том, как он держал ее за руку, заронило в ее душе некоторые сомнения.
Мэриан поклялась себе, что ни за что больше не вернется в Фолкхэм-хауз. Она искренне верила, что ей не придется этого делать. И все же пять дней спустя она вновь стояла в огромном величественном холле, простиравшемся на всю длину второго этажа Фолкхэм-хауза.
У нее не было другого выхода, уверяла она себя. Мистер Тиббет передал ей, что граф тяжело болен. Что же ей оставалось делать? Она должна выяснить, что случилось с раной, которую она, как ей казалось, так тщательно зашила и обработала. Почему все ее старания оказались напрасными? Несмотря на опасную подозрительность Фолкхэма, образ его мощного, крепкого тела, сломленного лихорадкой, сильно ее тревожил. Она убеждала себя, что у нее нет абсолютно никаких причин чувствовать себя виноватой за его состояние. И тем не менее она испытывала острое чувство вины.
Она исподтишка взглянула на Тамару. Та потрясенно оглядывалась вокруг, даже не пытаясь скрыть свои чувства. Но Мэриан не могла винить ее за это. Вид холла сам по себе уже мог заронить сомнения по поводу нравственности нового обладателя поместья. Граф превратил его в богато отделанную, даже роскошную галерею, выполненную в темных тонах, что придавало ей какой-то тревожный, может быть, даже несколько гнетущий облик. Здесь все совершенно отличалось от того, что было при ее отце. Стены, заново отделанные панелями, как и раньше, были увешаны картинами и гобеленами, но те ни в малейшей степени не напоминали мирные пасторали и степенные портреты предков Винчелси, которые предпочитали ее родители.