Тут Финт очнулся от раздумий: кто-то потянул его за штанину. Он недовольно оглянулся: двое детишек, может, пяти лет или шести, смотрели на него снизу вверх, протягивая ладошки. Прямо сейчас эта немая сцена пришлась совершенно некстати, но каждый из малышей тянул к нему одну ручонку, а второй крепко держался за приятеля. Финт не забыл, как сам когда-то попрошайничал точно так же, но приставал только к тем, кто выглядел побогаче, – хотя, если ты голоден и тебе пять лет от роду, у кого угодно побольше денег, чем у тебя. В своих шикарных шмотках Финт, понятное дело, на тошера уже не смахивал. И все равно ты – тошер, напомнил себе Финт, но не просто тошер; а прямо сейчас ты побудешь джентльменом на сумму в размере шестипенсовика.
Так что он отвел детишек к ларьку Мари-Джо, которая наливала наваристого супу всем без разбору, кто только мог выложить несколько фартингов, – а может, и того меньше, если повариха расщедрится.
Мари-Джо была женщина хорошая, а такие всегда наперечет. Про нее много чего рассказывали: якобы некогда она была знаменитой актрисой в стране лягушатников, и вправду, в ней по сей день сохранилась какая-та чудинка, этакий шалый блеск в глазах. По слухам, она когда-то была замужем за солдатом и тот погиб в какой-то войне, но, к счастью, успел ей шепнуть, где спрятал всю добычу, захваченную во многих походах.
Так вот, Мари-Джо, с ее-то порядочностью – хоть она и пробыла столько лет замужем за лягушатником! – открыла этот свой ларек, вполне заслуживающий доверия: уж будьте покойны, в супе не плавает ни крысы, ни чего похуже; супом с кусочками собачатины и кошатины она не торгует, еще чего! Суп Мари-Джо был щедро сдобрен чечевицей и всякой прочей всячиной: может, оно и разварилось в месиво, но в целом идет только на пользу и согревает изнутри. Ну ладно, положим, иногда куски конины попадаются, у лягушатников так принято, зато нажористее выходит. Говаривали, будто даже пижонские едальни нынче сдают объедки Мари-Джо, зная, что у нее все пойдет в дело. Это все ее французские плутни, говорили люди, она любым фу-ты ну-ты шеф-поваром вертит как хочет, но – «Вот и молодец девка», – твердил народ, ведь все добытое шло в огромную вместительную кастрюлю; а Мари-Джо помешивала содержимое всю ночь напролет, отвлекаясь только на то, чтобы зачерпнуть половник для очередного покупателя. А платили вы ровно столько, сколько она считала нужным, и поскольку никому не хотелось, чтобы ему пригрозили половником за жадность, торговаться никто не пытался.
Так что, когда Финт объявился перед нею с двумя мальцами на буксире, Мари-Джо смерила его взглядом и воскликнула: