— Пойду заменю ее, — мрачно буркнул Ганс, — и пришлю к вам. Чтобы напоила вас кофе. Всех.
Дался ему этот кофе.
— Лучше еще немного водки, — сказала Орхидея.
— И мне, — поддержал ее Николай, но, по-моему, без особого энтузиазма, просто чтобы не отставать от подружки.
— Мы прилетаем через полчаса, — сообщил Ганс и побрел к шторкам. — Вы все равно не успеете упиться как следует.
Какой грубиян. Разве мы упивались? Так, слегка отвели душу.
— Вы же тоже едете на остров Ла Гомера? — спросил Николай.
— Да, — кивнул Бондин.
— Значит, поедем вместе, — расплылся он в улыбке. — У меня свой транспорт, на нем доберемся до Лос-Кристианоса. А оттуда ходит паром на Ла Гомера.
— Так нам еще паромом ехать? — в ужасе вскричала я. — А нельзя сразу приземлиться куда надо?
— К сожалению, нет, — сказала вездесущая Фиалка. — У капитана дела на Тенерифе.
У него дела! А у нас дела важнее! Тем более что Миша с Мелиссой на своем маленьком самолетике приземлятся прямо на этот Гомера, это уж как пить дать. Или уже приземлились? Телефон, на котором я не переводила время, показывал десять минут седьмого. Значит, они, вполне возможно, уже не только приземлились, но даже поженились!
Я глубоко и грустно вздохнула.
— Но зато рейс парома будет в четыре часа, — утешила Фиалка. — За полчаса вы доедете до Ла Гомера. И никакого промедления.
Четыре по местному… Это семь по Москве. И еще плыть полчаса…
— А может, все-таки полетим сразу туда? — попросила я.
— Ганс никогда не меняет маршрут, — сказала Фиалка. Потом наклонилась ко мне и произнесла тихо: — У него подружка на Тенерифе.
А у меня жених на Ла Гомера! Хм. Подружка?
— Она тоже привидение? — шепотом спросила я.
— Да, — покивала Фиалка. — Хотела стать его женой. Даже присутствовала на казни, когда его за морской разбой повесили.
Инспектор, который, разумеется, все слышал, даже присвистнул.
Я тоже хочу стать женой. Миши. Пока его не повесили. То есть не захомутали.
Минут через двадцать самолет сел на аэродроме острова Тенерифе. Ганс сам вышел в салон нас проводить и вручил нам на прощание пакетики с растворимым кофе «три-в-одном» с напутственными словами:
— Хоть зажуйте его по дороге.
Вид при этом у него был ужасно мрачный — я видела с помощью перстня.
— Почему он такой? — прошептала я Бондину.
Но капитан расслышал. Сказал хмуро:
— Двадцать шесть!
— Что — двадцать шесть? — не поняла я.
— Шесть часов двадцать шесть минут, — тихо пояснила Фиалка. — Медленнее, чем в прошлый раз.
— О! — произнесла я. — Но зато… полет был замечательный.
Ганс сказал:
— Угу. — Кивнул сердито и ушел в кабину.