– Наверное, бедуины в пустыне именно так кладут волосяной аркан вокруг стойбища, чтобы к ним ночью не пробралась змея! – сразу догадался я.
Я застонал и увидел у костра Андрюху, медленно ходящего вокруг девушки. Освещенная бликами костра и почти полной луной, рожа Годунова была на редкость одухотворенной. Вероника смотрела ему в рот и что-то записывала.
– Вы чего?! – потряс головой я и сразу больно треснулся затылком о землю.
– Обуча-аемся грамо-отному право… прямо… короче, писа-ать без ошибок тренируемся. Итак, Вероника. На-а чем мы остановились? С новой стро-оки. – И Годунов продолжил, почти не запинаясь: – Лев Кассиль. «Что это значит – нет биографии? Это все старомодная интеллигентщина, дорогой мой. Не биография делает человека, а человек биографию. С биографией родятся только наследные принцы».
Готово? Дава-ай дальше, с но-овой строки…
А.С. Пушкин. С новой строки. «Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но переменять его на четвертого не желаю: от добра добра не ищут».
Готово? – опять спросил Андрей и хлобыстнул еще водки. – Так, прекрасно. Еще одно. С новой стро-оки. Борский. «Весточка моя с синего моря-океана. Здесь сильно штормит, боимся, как бы не потонуть. Боцман наш по болезни уволился, шлю тебе с ним, Анюта, живой привет, будь с ним ласкова, за добрые слова его одень, обуй и накорми – вечно твой друг».
– Фокс! – добавил я и отрубился опять.
Очнулся я дома. В одежде. Правая рука была жесточайшим образом раздавлена задницей. Зверски скрюченная левая держала прозрачный пакет, сквозь который сияла початая бутылка водки под страшным названием «Магический кристалл». С масонским очком, вписанным в треугольник, на грязной этикетке. Звонить Веронике и Андрюхе было совестно и тошно. До такой степени, что я немедленно пополз в сортир. И сквозь магический кристалл я, там-та-дам, стоял блевал!
Романтичность нутра у меня, к сожалению, неистребима. Например, я долгие годы летними вечерами ходил на свой гребаный канал имени Москвы. Смотреть, как слева, ближе к линии горизонта, на шлюзе поднимаются разноцветные огоньки теплоходов. Причем в здравом уме и на трезвую голову. Это не лечится.
Вот и я сегодня решил помучить мозги на свежем воздухе. После недавнего посещения псевдо-Аксакова район канала, там, где провожают пароходы, совсем не так, как поезда, вызывал у меня истерическую дрожь. Поэтому для освежения мозга надо итить в другую сторону, там у меня пруды. Сто лет назад, годков двадцать мне было, меня с этих прудиков везли в винный магазин в ковше экскаватора. А при советской власти такой способ передвижения как-то не особо приветствовался. Чем тогда эта бодяга закончилась, уж и не помню, но сей казус зарегистрировался в сознании.