– Пупок надорвут. Июль сорок третьего не прошлогодний июль!
– Пошел я с летчиками полет разыгрывать. Так не дергай меня за хвост, облаю… Покедова!
Из сгустившихся сумерек неожиданно возник человек и негромко сказал:
– Пора! Нет ли каких вопросов, претензий?
– Никак нет, товарищ полковник! – вытянулся по стойке «смирно» лейтенант.
– Тогда к машинам. На предполетную тридцать минут. Взлет вам немного подсветят. Старшина Донсков, минутку!
В планер рядового Кроткого я велел догрузить рацию и питание к ней. Обратный вылет по приказу отсюда. Возможно, придется работать открытым текстом, тогда знаком будет фраза: «Федор ждет в гости!» Запомнили? Ну, счастливо! – Полковник Стариков протянул руку и, когда Донсков пожал ее, рывком приблизив к себе юношу, обнял. – Повнимательней там, повнимательней, старшина!
* * *
…Белые капли огня пунктиром обозначили фюзеляж самолета. Зеленые и красные светлячки вспыхнули на концах крыльев. В стороне от бомбардировщика невидимый механик начал быструю отмашку фонарем. На миг бортовые огни пожухли в пыли, выброшенной из-под винтов. Владимир следил за качающимся фонарем. Вот отмашка замедлилась, значит, натянулся буксирный трос. Фонарь подпрыгнул вверх и замер. Мягкий рывок сдвинул планер с места. И сразу же Владимира неудержимо потянуло к спинке сиденья. Аэропоезд разгонялся по гладкому бетону.
Перед отрывом озарились широкие распластанные крылья СБ, блестящий колпак стрелка-радиста, серебряная ниточка троса. Планер скользил над светло-серой полосой бетона, чуть выше бежавшего впереди самолета. Вот и он поднял щучий нос, пошел в набор высоты. Светлый клин аэропоезда резал густую темень над пропавшей внизу землей.
Прожектор потух, вспыхнул еще дважды: взлетели воздушные сцепки Михаила Кроткого и Бориса Романовского.
На самолете вырубили строевые огни. Владимир сощурил ослепленные ночью глаза и, напрягшись, разглядел две желтые черточки – раскаленные выхлопные патрубки бомбардировщика, Теперь только они служили путеводными звездами. Лезли в небо над затемненной Москвой по строгому воздушному коридору, лавируя между тросами невидимых аэростатов. Постепенно глаза привыкли к темноте, Владимир отличил горизонт, разглядел приплюснутый размытый силуэт самолета. Слабо подсвеченные приборы отмечали все движения планера и, посматривая на них. Владимир видел, как двухмоторный бомбардировщик с моторами «класс!» тяжело тянет в гору полторы тонны груза, засунутого в деревянно-перкалевый каркас с крыльями. На концах раскаленных выхлопных патрубков двигателя огненными букетами висели пучки пламени, красно-желтые, будто живые. Поправив лямки парашюта, Владимир поудобнее устроился в кресле. Он вошел в ритм полета и уже без напряжения, почти механически держал впереди себя расплывчатый силуэт самолета-буксировщика. Вяловато расстегнул воротник комбинезона и гимнастерки, вытер ладонью шею и впадину между ключиц, ладонь стала мокрой. Открыл боковую форточку кабины и с удовольствием хлебнул прохладный воздух ночного неба.