– Чего они хотели от вас?
– Признания.
– Это касалось Лилии Глейзер?
– Не только.
– О чем еще вели речь?
– О моих отношениях с режиссером. Им было известно все. Мне показали фотографии, описали все наши встречи и пообещали, что меня исключат из института. А потом посадят в тюрьму.
– Что говорили про Лилю?
– Что Лиля – английская шпионка и ее специально подослали к Берии, чтобы она убила его.
– В их словах была доля правды? – спросила Катерина.
– Тогда я поверила.
– А сейчас?
– Сейчас понимаю, что меня ввели в заблуждение.
– Для чего?
– Они хотели, чтобы я выполнила одно поручение.
– И вы его выполнили?
Флерова замолчала, потом тихо произнесла:
– Можно стакан воды?
Оглядев кухню, Катерина взяла пол-литровую банку, вымыла ее и, налив воды, поднесла Виктории Флеровой.
Выпив воды, старуха вытерла губы.
– Вам лучше? – спросила Катерина.
– Да, теперь хорошо.
– Можете говорить?
– Вполне… – Флерова подошла к окну и оперлась рукой о подоконник. – Мне велели подарить Лиле подарок.
– Зачем?
– У нее вскоре был день рождения.
– Что за подарок?
– Парфюмерный набор «Красная Москва». Большая красная коробка. Внутри, в ложементах из белой ткани, лежали пудра, мыло и флакон духов. Знаете, с таким резиновым пульверизатором в шелковой оплетке. Пульверизатор соединялся с флаконом, и если на него нажимали, духи распылялись. Удобная красивая вещь. Теперь таких нет.
– Вы подарили?
– Сначала я отказалась. Но они пригрозили, что меня вышвырнут из института и посадят в тюрьму за моральное разложение и пособничество английской шпионке.
– Что было потом?
– Я согласилась.
– Вы догадались, зачем это нужно?
– Только после того, как мне сказали… – старуха запнулась. – В общем, мне строго-настрого запретили прикасаться к духам.
Катерина притихла. Словно опасаясь спугнуть, осторожно спросила у Флеровой:
– Они объяснили, почему?
– Нет.
– А вы сами не догадались?
– Догадалась значительно позже.
– Когда?
– После того как Лиля стала болеть. А заболела она сразу после того, как я принесла ей набор.
– И вы решили, что ее отравили?
Флерова молча кивнула.
– Что было потом?
– Меня оставили в институте. Режиссера я бросила. А Лиля стала умирать у всех на глазах. Глядя на нее, можно было подумать, что ее буквально раздавила смертельная тяжесть этой болезни. К счастью, она оформила академический отпуск. На следующий год в институт она не вернулась. Думаю, к тому времени в живых ее уже не было.
– Не помните, чем она болела?
– Я же сказала…
– Нет. Я имею в виду официальный диагноз.
– Кажется, сердце. В октябре пятьдесят второго я пришла ее навестить…