Маша не совсем поняла, о ком говорит старшая сиделка, но не стала переспрашивать – просто мотнула головой.
– Ладно, пошли, посмотрим, кто завтра останется без жратвы.
Женщина встала. Все ее желеобразное тело колыхнулось в такт движениям. Первым делом Тамара направилась к комнате Петра Анатольевича, безногого деда, которого сплавили в Дом инвалидов его же родные дети.
– Ну, что, это он? – спросила Тамара Алексеевна у девушки.
– Что он?
– Обоссался! – старшая сиделка теряла терпение.
– Почему обоссался? – произнесла Маша и тут же покраснела.
Тамара Алексеевна прикрыла дверь в комнату старика и, не скрывая ярости, посмотрела на подчиненную.
– Тебе что ж это, голубушка, в чистоте работать надоело?
– Да никто не обос… – Девушка запнулась, но потом, собравшись с духом, прошептала: – Никто не описался.
– Та-а-ак. – На жирном лице Тамары отразилась радость – очень уж редкое чувство, появляющееся только тогда, когда кто-нибудь «проколется» по-настоящему. – Та-а-ак, – повторила старшая сиделка. – И какой же паршивец обделал постель?
У Маши на глазах выступили слезы. Она решила, что если сейчас не сказать о том, что действительно случилось, то Тамара Алексеевна сама обделается от собственной злобы.
– Сережка Панфиленко пропал.
– Ах он ничтожество! Неужели он думал, что в моем заведении можно срать на постель?! – Женщина с улыбкой на устах направилась к комнате Сережи. Подчиненная посеменила за ней. Девушка поняла, что Тамара Алексеевна не слышала сути проблемы, она слышала имя жертвы, которую желала разорвать.
Тамара Алексеевна буквально ворвалась в спальню Панфиленко и встала. Маша даже ударилась о ее спину.
– Где? Где этот засранец?! – сначала шепотом, а потом во все горло закричала Тамара.
– Он пропал. – В горле Маши пересохло, поэтому из ее рта вырвалось что-то подобное шипению.
– Что ты там шипишь?!
Тамара подошла к кровати и сдернула покрывало.
– Все чисто, – скорее сама себе сказала Тамара Алексеевна. Потом сдернула белоснежную простыню и показала Маше. – Чисто!
– Он пропал, – повторила Маша уже громче.
Тамара будто и не слушала девушку. Она, все еще не веря собственным глазам, понюхала простынь.
– Странно.
– Тамара Алексеевна! – закричала Маша. – Да послушайте вы, наконец! Сережи нет! Он исчез! Пропал!
– Как нет? Так что, он не нагадил, что ли? – Женщина недоверчиво посмотрела на простыню, потом перевела взгляд на Машу. – Так что, он сбежал? – Тамара Алексеевна отбросила простынь и, едва не сбив Машу, выбежала в коридор. Ее слоновий топот разносился по всему Дому инвалидов. Девушка вышла следом. Слоноподобная Тамара Алексеевна добежала до лестничного проема с грациозностью, которой позавидовала бы даже Майя Плисецкая, развернулась и крикнула Маше: – Ни слова! Я сама!