Каждая из этих "статеек" занимала относительно мало места, но была, по сути своей, отдельной книгой. И одновременно – частью трудов ещё не родившегося шведского естествоиспытателя Карла Линнея. Прославившегося в середине восемнадцатого века именно благодаря своей единой системе классификации растительного и животного мира.
"Можно сказать, ценный трофей из недружественного государства. Или Швеция хоть раз была для России верным союзником? Впрочем, какая разница…".
Вновь восстановив единство пятикнижия, Дмитрий окинул взглядом свои либерейные богатства и тяжело вздохнул – работы ему предстояло ещё очень много. Например, перенести на бумагу всё то, что помнилось из школьного общеобразовательного курса знаний. И не просто перенести, а ещё и заботливо отделить то, что ближайшие два века просто не понадобится (вроде ядерной физики или "продвинутой" биологии), разделив затем оставшееся на несколько уровней доступа. Скажем, с первого по третий класс – для ремесленных училищ царства Московского. Четвертый-пятый освоят те, кто проявил особое прилежание и желание учиться дальше. Ну а знания с шестого по девятый класс обычной советской школы шестидесятых годов будут доступны только для студентов несуществующей пока Академии – благонадёжным профессорам и академикам которой, в свою очередь, приоткроется курс опять же обычного советского техникума.
"Охо-хо, это ж сколько бочек чернил мне придётся ещё извести!"
С некоторым опозданием, зато большим аппетитом (а чего, организм-то молодой, растущий!) пообедав, удельный князь Твери расслабленно откинулся на спинку стула и прикинул дальнейшие планы: поработать часик с челобитными, затем показать себя большой свите – соскучились поди, ироды пустоголовые. Ну а перед сном можно немного погулять на свежем воздухе. Хотя какой он, к черту, свежий? То кузней запахнет, то берёзовым дымком из печей, налетит вонь с кожевенных промыслов – и незаметно сменится на запах конского навоза. Настоящая свежесть только за городскими стенами! Аромат луговых трав и свежескошенного сена, сырая свежесть, постоянно веющая от Волги, многообразие запахов дикого леса…
– Господин мой.
Без какого-либо раздражения вынырнув из расслабленно-умиротворённого состояния, царевич выслушал верную Авдотью и разрешающе качнул головой, предвкушающее оживившись. Новости из Тулы!..
– Государь мой!
Переступивший порог княжеского Кабинета Богдан Бутурлин, уставший и буквально пропитавшийся дорожной пылью, первым же делом отвесил глубокий поклон. А затем, не говоря лишних слов, положил перед своим повелителем увесистый кожаный тул с бумагами.