Лэн выпрямился и застегнул пуговицу на своем пальто из верблюжьей шерсти от Джанни Версачи. У нее были изумрудно-зеленые глаза, а их он узнает всегда и везде.
— Д. Д. Пеппер.
Увидев его, она широко улыбнулась, ослепительно блеснув белым по ярко-красному. Даже при резком дневном свете в ее глазах была та же таинственная притягательность, что и во всей ее жизни. Подойдя к нему вплотную, она поднялась на цыпочки, а он склонился и чмокнул ее густо нарумяненную щеку. Его жена Мэри никак не могла понять, для чего Д. Д. нужно подобным образом красить волосы и лицо. «Если смыть с нее этот розовый гель, она наверняка окажется великолепной блондинкой, — сказала однажды Мэри. — Могу поспорить, что и кожа у нее прекрасная. И зачем она так мажется?»
И правда, зачем? Но Лэн уже понял, что бесполезно задавать Д. Д. Пеппер слишком много вопросов. Она лишь удивленно взглянет на тебя, словно ты с луны свалился, и уйдет от прямого ответа. Он как-то раз поинтересовался сколько ей лет, и она сказала: «Ну, около тридцати». Так же и с ее внешним видом. Крашеные волосы, старомодные платья, яркий макияж и искусственные бриллианты — это часть ее имиджа. Это то, что она показывает людям. Свою упаковку. За пятнадцать лет, проведенных в «Нике», Лэн выслушал много советов, как упаковаться ему. И он узнал, что труднее всего — оставаться самим собой, но он научился этому. Д. Д. тоже рано или поздно научится.
Д. Д. Пеппер впервые появилась в «Аквэриан» прошлой весной. Клубу был всего год, но он уже стал одним из самых оживленных ночных мест Нью-Йорка. Лэн открыл его почти сразу, как отыграл центровым свой последний сезон в «Нике». Когда-то он мечтал завести бедный и грязный джазовый притон и назвать его «Гринвич Вилидж». Но если он что-то и узнал за долгие годы, проведенные на баскетбольной площадке, так это то, кто он такой и, самое главное, — кем он никогда не станет. Бедность и пороки не были его уделом, да и в джазовые фанаты он не мог себя записать. Он остановился на коктейле — немного поп-музыки, немного рока, немного легкой классики, и не стал связывать руки музыкантам, предоставив им самим делать свое дело. Его клуб должен обладать легким шармом и иметь свое лицо. Таков был предел его требований. Ему хотелось, чтобы клуб стал тем местом, где люди смогут хорошо проводить время, носить свои лучшие наряды, проявлять свои лучшие качества.
Поначалу ему показалось, что Д. Д, не впишется сюда. Она пришла в одном из своих сумасшедших платьев пошива тридцатых годов, увешанная искусственными бриллиантами, и уселась за рояль с таким видом, словно говорила — эй, привет, малыш,