. Тогда же он понял, что она умеет обращаться с инструментом. Бог с ними, с ее безумными волосами цвета лаванды и его собственным ощущением, что она чего-то недоговаривает.
Она поиграла несколько секунд, остановилась и повернулась к нему.
— Вам известно, что у него хрипят басы?
— Верно, — уклончиво ответил Лэн.
— Сегодня я как-нибудь обойдусь, но вы должны настроить его.
— Обязательно, крошка. Мы все поправим.
И не успел он спихнуть ее маленькую попку со стула, как она начала играть. И тут он уже не смог прервать ее. Он просто стоял и слушал. Ее техника была поразительной. Он никогда не слышал, чтобы этот роялишка издавал такие звуки, и к черту басы! Но она не давала себе увлечься, неотступно следуя нотам, которые были в ее голове. А он вдруг почувствовал, как что-то внутри нее рвется наружу. И если оно когда-нибудь выплеснется — черт! — он хотел бы посмотреть, как будут сотрясаться эти стены!
Она сыграла три мелодии и остановилась. Затем повернулась на стуле. Снизу в ожидании вердикта на него сквозь розово-голубые пряди волос смотрели ее глаза. Она ровно дышала и совсем не казалась взволнованной. У Лэна сложилось впечатление, что если он откажет ей, она просто пожмет красивыми покатыми плечами и прошествует к выходу, а ее самолюбие останется нетронутым.
— Ну что ж, неплохо, Д. Д.
Фальшивое имя, решил он. Кому, черт побери, пришло бы в голову назвать крошку с такими глазами Д. Д.? В фамилию Пеппер он тоже не поверил.
— Спасибо, — сказала она.
Простая вежливость и никакого чувства облегчения, так показалось Лэну. Она знала, что была хороша.
— Тебе не хватает только раскованности, подпусти жара, когда играешь.
Она насупилась и причмокнула фиолетовыми губами.
— Вы хотите сказать, больше импровизации?
— Да-да, импровизации.
Во что же ты ввязываешься, детка, подумал он. А сам уже говорил:
— Ты можешь играть во время завтраков, если хочешь. Мне нужен человек, который сможет отыграть днем в воскресенье. Если, конечно, тебе это интересно. Мы иногда приглашаем сюда исполнителей классики. Ты знаешь что-нибудь из Баха или Бетховена?
— Я бы предпочла держаться джаза или поп-музыки. Когда мне приступать?
— Завтра вечером.
— Завтра вечером я не могу.
— Не можешь?
— У меня уже договоренность.
— Ты играешь в другом клубе?
— Нет.
Она не собиралась ничего объяснять.
— А как насчет воскресенья?
— Вы что, хотите, чтобы я начала с обедов?
— Ну да. Ты же не Эрл Хайнс, крошка.
И тут ее роскошные нежные белые щечки стали пунцовыми.
— Хорошо, мистер…
Черт! Она даже не помнит его имени.
— Везерелл, — невозмутимо подсказал он. — Лэн Везерелл.