– А ты упрямая, Чесси, – прошептал он. В его голосе звучало желание.
Я была просто в бешенстве, но в то же время поведение Джоны возбуждало меня. Он играл со мной, контролируя мою реакцию. Но все же подчинить своей власти полностью не мог.
– Я просто посмотрю, – успокаивал он, покусывая мне мочку уха. – Не пугайся.
Как вырваться из его хватки? Паника нарастала. Не хочу ничего объяснять Джоне. Не знаю, как объяснять.
Вампир отпустил мою левую руку и слегка отодвинулся. Обнаженную спину защекотали волосы, и я поняла, что он приподнимает их. Еще мгновение – и тайна откроется! Джона схватил меня за запястье. Сколько же в нем силы! Да он мне так кости переломает! Я открыла рот, чтобы закричать, но хватка ослабла.
Не понимая, почему Джона вдруг решил меня отпустить, я обернулась. Разметавшиеся волосы по-прежнему прикрывали место ранения, однако вампир смотрел на меня ошеломленно.
– Кто это с тобой сделал? – спросил он с неподдельной болью в голосе.
Проследив за направлением его взгляда, я поняла, что он смотрит на мою спину, которую разорванная блузка больше не прикрывала. Я нагнулась за кардиганом, но вампир предупредил мое движение и притянул меня к себе. Он водил кончиками пальцев вверх-вниз по шраму, который тянулся от поясницы до основания шеи.
Мы так и стояли молча, а когда Джона отстранился, я увидела, что его лицо искажено гримасой злости.
– Я спрашиваю: кто это сделал? – рявкнул он, и эхо разнесло его голос по пустым комнатам.
Что мне было отвечать? Я попала в неловкую ситуацию: теперь Джона видел шрам, который я так старательно прятала. Я снова попыталась поднять кардиган, чтобы прикрыться, но Джона опередил меня: одежда оказалась у него в руках.
– Чесси… – произнес он таким серьезным тоном, что оставалось только одно: ответить. Врать смысла не было.
– Я же говорила тебе, что водила дружбу с одним вампиром, но ничем хорошим это знакомство не окончилось.
В карих глазах Джоны вспыхнули багровые огоньки. Он едва сдерживал ярость и был готов дать ей волю в любой момент.
– И ты до сих пор жива? – недоверчиво спросил он.
Еще бы ему не удивиться: от вампиров живыми не уходят.
– Да, жива. Но он, этот Фредерик… – я запнулась, – … нет.
На глазах выступили слезы. Я не хотела думать ни о том случае, ни о том вампире. К чему ворошить болезненные воспоминания?
Джона ослабил хватку, его взгляд смягчился.
Тыльной стороной ладони я вытерла слезы. Руки заледенели, меня била дрожь: и от холода, и от переживаний. Джона, похоже, успокоился. Он шагнул ко мне, накинул на плечи, поверх распущенных волос, кардиган. Молча продев руки в рукава, я побрела к выходу. Я была вне себя, щеки пылали.