Перед первыми лучами солнца остатки сна с площади прогнали капитаны с отрядами копьеносцев, которые быстро расчистили проход к собору и выстроились вдоль него серебристым ограждением. Многочисленная челядь из архиепископского дворца и соборные служки укрыли коврами ступени и площадку перед порталом, над которым уже красовался голубой в золотых лилиях балдахин. И тут же, наполняя воздух ароматами свежесорванных цветов, между копьями ограждения замелькали яркие наряды девушек разных возрастов, которым следовало осыпать этими цветами все процессии, что проследуют сегодня в собор.
Площадь гудела, смеялась, переговаривалась, то дробясь на отдельные голоса, то сливаясь в единый возглас, чтобы приветствовать съезжающуюся знать. Прославленные в боях рыцари облачились в лучшие свои доспехи, которые их оруженосцы только-только принесли из оружейных мастерских, где тоже в эту ночь не спали, и площадь засверкала сталью с гербами, вычеканенными и покрытыми цветной эмалью, с зашлифованными и выправленными вмятинами от всевозможных ударов, со щегольскими украшениями на гребнях и щитах. Из-за спешки далеко не все рыцари смогли заказать себе новые нагрудники и шлемы. Но в шатрах за городской стеной не зря всю ночь громыхало и звенело. Отдраенные в песке и песком кольчуги, набедренники, оплечья, сияли, как новые, а гордые их обладатели, подбоченившись в сёдлах, взирали свысока на атласные камзолы и тяжелые парчовые накидки. Придворные, которым должность или возраст не позволяли носить латы, добавили блеска украшениями и яркостью одежд, соперничая роскошью с нарядами знатных дам, также сверкающих украшениями и драгоценными шелками. С высоты сёдел, и те, и другие одаривали толпу милостивыми улыбками, как будто старались своей высокородной любезностью прикрыть общую растерянность двора перед внезапным решением дофина короноваться уже сегодня. Но, вступив под своды собора, многие улыбаться переставали, переглядывались, озирались и, отыскав первое знакомое лицо из числа тех, кому можно довериться, устремлялись к нему с тихим вопросом: «А что случилось?».
– Ничего не знаю! – покусывая верхнюю губу почти прорычал Ла Ир, когда появившийся в соборе Луи д'Амбуаз подошел к нему с тем же вопросом. – Но, если вам очень интересно, сударь, посмотрите вокруг. Судя по всему, сегодня здесь коронуют дофина Франции…
Амбуаз расхохотался, хотя в лице Ла Ира веселья не было.
Как и все остальные, он тоже задавался вопросом, почему церемонию проводят так скоро, почти наспех? Но, в отличие от остальных, имел кое-какие соображения на этот счёт. Соображения эти, скажи он о них кому-нибудь, показались бы совершенно безумными, однако, основания думать именно так у Ла Ира были. Он отлично помнил, вчерашнее утро, когда толпа бросилась к Жанне, рыдая от восторга, с протянутыми руками, восхвалениями, прошениями и надеждами, и кто-то, (кажется Ришемон – не поймёшь, в шутку или всерьёз), довольно громко заметил: