Шарль готов был растеряться. Но злость на судьбу, на всех и вся за то, что довелось родиться под звездой бесконечных испытаний, придала сил, и он снова ощутил то давнее спокойствие, испытанное уже когда-то, в день первого приезда в Анжер. С одной лишь разницей. Тогда он впервые понял, своим детским сердцем, что может к кому-то привязаться и опереться на эту привязанность, а теперь, оборвав все связи, словно взлетел, как освободившаяся от пут птица, и увидел, до чего шатки опоры вокруг.
– Я посмотрю ваши подарки позже, герцог, – сказал он без улыбки. – Сначала дело, а уж потом решим, есть ли у нас повод радоваться.
– Было бы желание, а повод для маленьких радостей всегда найдётся, – попробовал удержать прежний тон Филипп.
Но король, стоящий перед ним, как будто наглухо закрылся и заранее пресёк все возможности задеть в нём живого человека.
– Думаю, пора приступить к делу, – холодно сказал он.
И вопросительно взглянул на Ла Тремуя. Тот мгновенно подался вперёд.
– В кабинете всё готово, ваше величество. Угощение, вино…
– Секретарь на месте? – оборвал король.
– Конечно, сир.
Шарль расправил плечи, слегка взмахнул рукой и сказал Филиппу:
– Прошу вас, герцог.
В зале притихли ещё больше, словно умерли. Это «прошу» прозвучало, как приказ. Все ждали, как отреагирует Филипп, который, хоть и сумел удержать невозмутимость на лице, но явно был обескуражен. И единственный, кто, казалось, ничего не ждал, был сам Шарль. Он, со странным для самого себя спокойствием, наблюдал, как в глазах герцога таяла насмешка, уступая место тому удивлению, после которого приходит, или уважение, или ненависть. «Надеялся сломать меня, рассказом о девчонке?» – подумал Шарль, чувствуя, что ему захотелось, наконец, посмеяться. – «Нет, Филипп! В Шиноне я бы, может, и сломался, но только не теперь! Там, в лесу, ты последний раз был хозяином положения… Во всяком случае, передо мной».
Брови Бургундца сошлись на переносице. Судя по всему, он понял. Но, не теряя лица, вполне величественно поклонился.
– Благодарю, дорогой кузен.
«Надо запомнить, как он это делает, – сказал себе Шарль, следя, за непринуждённостью, с которой Филипп выходил из ситуации и из зала. – И лицо. Мне тоже нужно научиться делать такое лицо, когда кто-нибудь попытается снова загнать меня в угол… Впрочем, лицо у меня отныне своё. И обходиться со мной, как раньше, ни у кого больше не получится!».
– А где же герцогиня Анжуйская? – слегка обернулся Филипп. – Я не увижу её сегодня?
– Нет, – спокойно ответил Шарль.
– Жаль, жаль. Я так надеялся поглядеть на знаменитых анжуйских фрейлин. Говорят, перед ними не может устоять ни один мужчина. Это правда? Может, её светлость приедет чуть позже? Я готов подождать ради такого случая.