Он встал.
– Позвольте, мадам, я прогоню этих юнцов, или закрою окно?
Но герцогиня, всё ещё пребывая в какой-то отрешённости, отрицательно покачала головой.
– Не надо, Танги, они, кажется, уже уходят.
Голоса, действительно, зазвучали тише, а потом стихли совсем, и мадам Иоланда отошла от окна.
– Не обижайтесь, мой друг. Мне так отрадно видеть этот боевой азарт в молодых людях. Это дарит надежду не только на победу. Кажется, всё наше королевство молодеет и обновляется, как весь этот мир…
Она немного помолчала, потом обратила отсутствующий взор на бумаги на столе.
– Так, что вы там говорили? Продолжайте…
Дю Шастель снова сел, подвинул к себе несколько списков, но, взглянув на герцогиню, понял, что не будет услышан и теперь. Задумчивая рассеянность не ушла за болтливыми мальчишками, и даже, кажется, пополнилась какой-то тихой печалью, которая совсем не вязалась с оптимизмом слов.
– Помните, Танги, мессира де Руа? – внезапно спросила герцогиня, так и не заметив, что, после её «продолжайте», рыцарь не проронил ни слова.
– Да.
– У меня такое чувство, будто я что-то ему пообещала, но забыла…
– Вы обещали отдать испорченную мантию его неуклюжему племяннику.
– Нет, нет – я обещала именно ему…
Мадам Иоланда почему-то огорчилась.
Или разозлилась?
Она потёрла лоб рукой, словно заставляя себя вспомнить, но Дю Шастелю вдруг показалось, что герцогиня притворяется!!! Претворяется ПЕРЕД НИМ, как будто желает заставить догадаться о чём-то, чего не могла произнести сама.
Напоминание о мессире де Руа, несомненно, было подсказкой… Но в чём?!
– Может быть, как раз о племяннике он и просил? – с лёгкой досадой сказала мадам, так ничего и не услышав от мессира Танги. – Помните? Юношу недавно представили ко двору, и господин де Руа желал бы для него хорошую должность – я не ошибаюсь?
Дю Шастель ничего такого не помнил и пожал плечами.
Он недоумевал… Если мадам Иоланде нужен новый человек для какого-то деликатного поручения, почему она не может сказать об этом прямо? Тогда он подыскал бы должность с бОльшим пониманием. Но даже если поручение настолько деликатное, что рассказать о нём герцогиня не может вообще никому, то и об этом она могла бы сказать открыто.
Обиды рыцарь пока не чувствовал. Но под толстым слоем недоумения уже неприятно покалывало воспоминание о том, как пылок был молодой де Руа, когда обратился к её светлости, и о том, как он красив…
– Вы желаете оказать покровительство? – с прохладцей спросил Дю Шастель после долгой паузы.
– Молодой двор требует обновления…
– Вашей светлости не обязательно объясняться. Прикажите, и я найду для этого де Руа место… при вас.