– Неужели есть повод волноваться? – холодно спросила мадам Иоланда.
– А разве на недавнем совете вас ничто не насторожило?
– Только присутствие тех, кто не видит в Божьей посланнице волю нашего Господа. Все остальные казались вполне уместны.
Намёк был достаточно ясен и, пожалуй, груб, но Ла Тремуй даже глаза не отвёл.
– Мне хорошо известна ваша неприязнь, мадам, – произнёс он спокойно. – Тем очевиднее должна стать моя озабоченность – ради пустого дела я бы не пришёл. Отошлите фрейлин и прислугу, чтобы я мог поделиться своими опасениями. И, если они беспочвенны, успокойте меня, чтобы впредь я вас не тревожил.
Мгновение герцогиня размышляла.
Действительно, ради пустого этот господин не пришёл бы, но, зная его, и не ощущая вокруг никакой особой опасности, мадам Иоланда вполне допускала, что министр плетёт одну из своих жалких интриг, куда попытается сейчас втянуть и её. Прогнать – было бы самым правильным. Но любопытство пересилило. Да и что за опасность, в конце концов?! Надо просто быть особенно внимательной, и, при первой же попытке загнать её в какую-нибудь ловушку, выставить его вон! А знать планы своего противника всегда полезно.
– Что ж, сударь мой, я готова вас выслушать.
Кивком головы отпустив прислугу, герцогиня сделала приглашающий жест в сторону опустевшего кресла напротив, где только что сидела читающая фрейлина.
– Мадам, – сразу начал Ла Тремуй, – как бы плохо вы обо мне ни думали, но в том, что благополучие его величества всегда было моей первейшей заботой, сомневаться не можете даже вы.
– Вот как? Благополучие? В таком случае, объясните, для начала, что вы подразумеваете под благополучием его величества, потому что, на мой взгляд, наш король сейчас куда благополучнее, чем полгода назад, когда он всецело доверял только вашим советам.
– У короля может быть только одно благополучие – окружение людьми совершенно ему преданными.
– А вы полагаете, все те, кто сейчас за него воюет, преданны недостаточно?
– Да.
Ла Тремуй смотрел на герцогиню таким чистым взором, что она, на мгновение, даже смутилась.
– Объяснитесь, что вы имеете в виду?
– Чудесную Деву, разумеется. Её военные успехи, а более всего, её нетерпение уж очень вдохновляют наших рыцарей – от командующих до капитанов и ниже. Я понимаю, господа жаждут воевать, великая, хотя и единственная пока, победа вскружила головы, и войска боготворят неуязвимую Деву настолько, что прикажи она прыгать в огонь, никто не усомнится в том, что это необходимо! Но речь сейчас не о простых солдатах, а о тех, кто сосредоточил в своих руках военную власть. Они так же одурманены успехом и думают, что теперь всё возможно… На фоне призывов Девы к немедленным действиям разумная нерешительность его величества уже выглядит… м-м, не могу подобрать достойного слова, но разве сами вы не были свидетельницей тех, малопочтительных усмешек, которыми кое-кто из высокородных господ сопроводил некоторые – повторяю, вполне разумные – возражения его величества против немедленного похода?