— Ага, значит, этот автомобиль принадлежит мистеру Анструтеру Балстроду?
— Да, сэр. Он приходится братом здешнему несчастному джентльмену.
— Сейчас-то дороги совсем сухие, — продолжал Пис, — а вот если бы вам потребовалось выехать сегодня утром…
— Так мистер Балстрод и воспользовался цепями нынче утром, — перебил его шофер. — Он ездил без меня, но, когда вернулся, сказал, что они очень пригодились, потому как дороги были плохи.
— Ага, а после полудня мистер Балстрод, значит, решил, что все высохло и можно обойтись без них?
— Да. Он велел мне снять их. И…
— Приятно видеть, что полиция проявляет интерес к моторному спорту, — раздался высокий, пронзительный голос позади нас. — А меня сложилось впечатление — ложное, как я теперь вижу, — будто вы непримиримо враждебны к нему.
Анструтер Балстрод — а это, несомненно, был именно он — представлял собою нечто вроде усохшей желтой оболочки человека. Годы, проведенные под солнцем Индии, высосали английскую кровь из его вен и окрасили щеки в тусклый цвет обожженной глины. Он стоял на ступеньке крыльца, заложив руки за спину, и его маленькие, словно пара черных бусин, глазки уставились на инспектора с выражением крайнего неудовольствия. Рот под щетинистыми усами искривила злая гримаса, свидетельствуя о том, что бедняга полковник был не единственным членом семейства Балстрод, страдающим буйным нравом. За его плечом я разглядел бледное лицо мисс Шеррик, наблюдавшей за нами. Теперь она вышла из тени, сочтя нужным объяснить ситуацию.
— Дядя, это инспектор Пис, — сказала она нервно.
— Я понял, моя дорогая, понял. Неужели ты думаешь, что я не сумею распознать сыщика с первого взгляда? Итак, инспектор, вы уже изловили нужную добычу, верно?
— Если вы соизволите пройти в библиотеку, мистер Балстрод, я отвечу на все вопросы, как смогу.
Шел девятый час, и приятные сумерки долгого летнего вечера уже сгущались в более плотные тени. Старый дом не был оборудован газовым освещением, но мисс Шеррик распорядилась принести керосиновые лампы. Все мы расселись у большого камина, кроме Писа, который ступил на каминный коврик, заслонив цветы, украшающие пустой очаг. Абажур лампы рассеивал свет, и наши лица виднелись как в тумане. В воздухе чувствовалось напряжение, смутная тревога, и я сидел в своем кресле, выпрямившись, нервный и настороженный.
— Ну что же, инспектор, — повторил мистер Балстрод, — что вы имеете нам сообщить?
Пис молча подошел к лампе и положил рядом с ней обломок копья длиной в четыре дюйма, с нефритовым наконечником, уже отчищенным и натертым до блеска.