— Эта ужасная женщина! Вы не поверите, Жаклин, но она пустила в ход даже свои… свои… гм… женские атрибуты в попытке повлиять на меня и добиться моего расположения.
Жаклин распирало от смеха, который она еле-еле сдерживала.
— Охотно верю этому, — пробормотала она.
— Да. — Сен-Джон прихорошился. — Конечно, нельзя привыкнуть к предложениям этого сорта. Я не должен говорить вам, Жаклин, моя дорогая, — настоящий мужчина хочет быть охотником, а не добычей. — Он сморщил губы.
— Я имею в виду, Сен-Джон, что Брюнгильда могла написать это письмо. Она угрожала мне несколько раз. Боюсь, у нее это может стать навязчивой идеей.
Лицо Сен-Джона разгладилось.
— О! О Боже мой! Она очень крупная женщина, не так ли? Вы полагаете, она может быть опасна?
— Я думаю, вам следует упомянуть эту возможность в разговоре с вашими адвокатами. Расследование действий бедного создания не причинит вреда.
— Целиком с вами согласен. — Сен-Джон поднялся, все мысли о любовном флирте были забыты перед лицом тревоги за наиважнейшую в жизни вещь — его персональную безопасность. — Я сделаю это немедленно. Сейчас же! Спасибо вам, моя дорогая.
Как только он повернулся к ней спиной, Жаклин позволила мышцам на лице расслабиться. Они были напряжены до боли, чтобы не рассмеяться.
Жаклин не верила в то, что Брюнгильда написала это письмо. Фигура этой женщины была весьма далека от изящества, о чем свидетельствовала ее попытка изнасиловать Сен-Джона. Заглушенное бульканье смеха вырвалось из Жаклин. Она дорого заплатила бы за то, чтобы поприсутствовать во время этой сцены страсти.
Сен-Джон, двигавшийся быстрее, чем она когда-либо видела, пропал в доме. Шум косилки прекратился. Солнечный свет придал пожелтевшей траве золотой цвет, вдали не было видно ни одной вороны или коршуна. Воцарился мир. Жаклин села на ступеньку. Щекой оперлась на руку и подумала об убийстве. Она только краем сознания отмечала, что монотонный голос повторял слова старой баллады:
Усадил брат сестру в седло боевого коня.
«Прежде чем мы расстанемся, поцелуй ты меня», —
Молвил он, задумав жестокое дело,
И, коснувшись губами ее алого рта,
Всадил нож в ее нежное тело…
Жаклин подпрыгнула. Стоявшая над ней фигура словно вышла из той кровавой баллады — высокий, светловолосый молодой человек, несущий запачканную землей лопату.
— У вас все в порядке, леди?
— Конечно.
— Вы забавно шумели.
— Я пела, — холодно заметила Жаклин.
— А… Знаете, я был здесь, за кустами, и слышал песню…
— Так мило с вашей стороны справиться обо мне.
Молодой человек довольно быстро ушел. Жаклин вернулась к своим размышлениям и музыке. Жестокий брат или неверный любовник?