– Видите ли, сэр, я сначала тоже так думала, но потом мне пришло в голову, что ей было бы легче, если бы она… ну, если бы она всё-таки что-нибудь нашла. И тогда я решила ей напомнить…
– Напомнить! О чём?! – всё ещё раздражённо спросил Джон Пендлтон.
– О том, как… как она учила играть в эту игру Миссис Сноу и всех остальных… Но бедная малышка только плачет и говорит, что это совсем не то. Дескать, легко учить пожизненных инвалидов радоваться, но когда ты сам – пожизненный инвалид, то это совсем другое! А ещё она говорит, что много раз пыталась заставить себя радоваться тому, что другим не так плохо, как ей; но о чём бы она ни начинала думать, всё сводится лишь к тому горю, которое с ней случилось…
Нэнси замолчала, однако Мистер Пендлтон ей не ответил. Он сидел, закрыв лицо руками.
– Тогда я напомнила ей о том, как она говорила, что чем игра сложнее, тем она интереснее, – глухо продолжала Нэнси. – Но она сказала, что и это теперь по-другому, потому что играть стало не понарошку трудно. А сейчас мне надо идти, сэр…
У двери она остановилась и, секунду подумав, робко спросила:
– Можно, я передам Мисс Поллианне, что вы снова виделись с Джимми Бином?
– Боюсь, что нет, – немного резко ответил ей Джон Пендлтон. – Я с ним не виделся. А что такое?
– Ах, ничего, сэр, просто… Видите ли, Поллианна ещё и из-за этого расстроена. Ведь теперь она не сможет его к вам привести. Она рассказывала, что уже однажды его приводила, но в тот день он не очень хорошо себя вёл, и она побоялась, что вы не признаете его подходящим на роль наличия ребёнка. Может быть, вы понимаете, что это значит, сэр? Лично я нет.
– Да-да, я понял, что она хочет сказать. Я понял.
– Вот и хорошо, сэр. А ещё она сказала, что собиралась снова его привести, чтобы вы убедились, что лучшего наличия ребёнка вам просто не сыскать. Но теперь она не может этого сделать – чёрт бы побрал этот автомобиль! Простите меня, сэр! До свиданья!
И Нэнси поспешно удалилась.
Вскоре известие о постигшем Поллианну несчастье облетело весь город. Все его жители были буквально потрясены случившимся. Оказалось, что очень и очень многие знают в лицо маленькую общительную девчушку с веснушчатым личиком, на котором всегда сияла приветливая улыбка; многим была известна и игра, в которую она играла. И все, все как один были в ужасе от мысли, что никогда больше не увидят её на улицах города и не услышат её звонкий голосок, призывающий радоваться каждой минуте жизни! Это было невероятно, невозможно, жестоко!
На кухнях, в гостиных и у заборов на задних дворах женщины говорили об этом и открыто плакали. На углах улиц и в магазинах мужчины тоже говорили об этом и тоже плакали, хотя и не так открыто. Однако ещё больше они стали и говорить и плакать, когда вслед за этой ужасной новостью Нэнси разнесла ещё одно печальное известие – о том, что, столкнувшись с невыносимым горем, Поллианна более всего страдает оттого, что не может играть в свою игру, потому что ей нечему радоваться!