Это была Ира, но в то же время не совсем Ира, и различие, легко находимое Волгиным, еще больше угнетало его. Если бы она была "как живая", ему было бы легче.
Благодаря этой картине он каждый день целиком погружался в прошлое, и настоящее становилось ему все более чуждым.
Если бы Люций знал это, то постарался бы любым способов изъять портрет из комнаты Волгина, исправить допущенный промах. Но было уже поздно: Волгин ни за что на свете не согласился бы расстаться с ним.
Он привык к портрету, доставлявшему и боль и радость.
Волгин решил найти художника, писавшего картину, и попросить его изменить отдельные детали и выражение лица на портрете, которое совсем не соответствовало характеру Ирины. Она никогда не была такой замкнувшейся в "учености", строгой жрицей науки, какой изобразил ее на полотне этот художник.
Одна из этих деталей особенно была неприятна Волгину. На сером платье Иры блестела Золотая Звезда Героя.
"Неужели они не могли узнать подробности ее жизни? - думал он с досадой. - Ведь она никогда не носила звезды. Она была награждена посмертно!"
Звезда на груди Ирины, совершенно такая же, какую носил постоянно сам Волгин, подчеркивала разницу между ними. Она умерла, погибла, не зная, что удостоена высочайшей награды, а он живет, и весь мир чтит его, как героя былых времен.
Она умерла, а он жив!
Эта мысль постепенно становилась невыносимой для Волгина.
Своим поступком, вызванным самыми лучшими чувствами, Люций достиг того, чего и он и Ио боялись больше всего, - разбудил в Волгине неутихающую тоску, которую теперь нельзя уже было исцелить.
Но сейчас Люций даже не подозревал об этом.
Однажды, когда соскучившийся Волгин вызвал его по телеофу, Люций, как бы между прочим, спросил его, думает ли он когда-нибудь продолжать путь. Вопрос был задан в шутливом тоне, и Волгин не заметил ничего необычного в этом вопросе.
- Да, - ответил он, - на днях я думаю перелететь в Москву. Мне трудно расстаться с Ленинградом.
- Тебе тяжело?
- Нет, не тяжелее, чем будет в любом другом месте. Мне хорошо было в доме Мунция,- вырвалось у Волгина. - Там я был иногда даже счастлив.
Люций пытливо посмотрел на сына.
- Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя несчастным?
- Не то что несчастным, но очень одиноким. Мне не хватает товарища, хорошо понимающего меня спутника. Такого, который мог бы понять и разделить мои чувства. Мэри и Владилен - чудесные люди, я их очень люблю, но... они не всегда способны понять меня. Ведь они так безмерно моложе меня. Все любят, - тоскливо продолжал Волгин, - все заботятся, все окружают меня вниманием. А когда все люди кругом друзья, настоящего друга нет. Ты знаешь, - прибавил он с улыбкой, иногда меня раздражает внимательное ко мне отношение.