Занкан ничего не ответил. Не выразил ни удивления, ни удовлетворения. Такой прием обидел Гучу и Джачу. Поэтому следующее сообщение Джачу сделал безучастно:
— Он оставался там какое-то время, а потом пошел к Бено Какителе.
Это известие поразило Занкана. Он резко поднял голову и просил:
— К кому пошел? Что ты сказал?
— К Бено Какителе. Оставался там долго. И уже не прятал лица.
— К Бено Какителе? — Занкан не мог справиться со своим изумлением.
— Да, господин. И долго оставался там.
— Хорошо, — произнес через некоторое время Занкан, — далеко не уходите, будьте поблизости.
Занкан снова задумался. Через некоторое время снова позвал Шело, передал ему записку и велел отнести к амирспасалару.
— Скажи, чтобы немедленно передали самому Саргису Мхаргрдзели, — наказал он. А в записке было всего несколько слов: «Ежели вы сочтете нужным видеть меня, извольте знать, я покорно сижу дома или нахожусь в молельне. Преданный раб солнцеликой царицы Тамар иудей Занкан Зорабабели». И все.
К полудню ветер усилился — носился, как сумасшедший, по берегу Куры, а в Петхаине выл голодным волком. Народ, собравшийся вечером в синагоге, не мог скрыть своего удивления:
— Не ветер, а настоящий ураган!
— Не рано ли похолодало?!
— Да-а, даже крыши срывает!
Однако, несмотря на сильный ветер, верующие, по обыкновению, собрались в синагоге — как всегда, с наступлением вечера уставшие от дневных забот люди на цыпочках входили в молельню и до начала молитвы предавались либо разговорам, либо чтению псалмов. В разговорах обсуждали случившееся за день или слушали рассказы купцов, прибывших издалека. Хахам Абрам обвел взглядом паству. Молельня была почти полна. Потом посмотрел на солнце — оно уже порядком склонилось к западу. Именно в это время раздался нервный возглас Иорама Базазы:
— Что будем делать, хахам Абрам, не начнем?!
Раби взошел на возвышение и начал молитву. Народ поднялся и стал вторить ему. Хахам молился, как обычно, не спеша, его бархатный голос разливался по всей молельне, принося утешение молящимся. Впрочем, в тот вечер возглас Базазы нарушил обычный покой раби — он понял, после молитвы надо ждать неприятностей. Он смотрел со своего возвышения на Базазу — тот стоял с мрачным видом, глаза горели злобой. Хахам почти механически произносил текст молитвы, думал, как ему поступить по ее завершении, чтобы предотвратить свару.
Так ничего и не придумав, он бросил взгляд на то место, где обычно сидел Иошуа, и лицо его прояснилось — теперь он знал, что делать. Иошуа был покровителем вдов и сирот. Именно он собирал деньги для них у паствы. Вдохновившись неожиданно пришедшей мыслью, раби Абрам уверенно продолжил молитву, паства вторила ему. Хахам понимал, что Иорам ждет не дождется окончания минхи