— Не теряй времени, Занкан! Во дворце только о тебе и говорят!
— Все понятно. Будь здоров. Мне надо поспешить.
Незнакомец повернулся и почти бегом удалился. Занкан подозвал к себе Гучу и Джачу.
— Идите за этим человеком. Узнаете, кто он, немедленно сообщите, не узнаете, вообще не появляйтесь.
И пошел к дому.
«Все это происки вельмож. Похоже, они одолели Абуласана. Избавляются от него… Взялись сперва за Боголюбского… Изгоняют… Потом за Абуласана — ты захотел, чтобы он стал мужем царицы… Да, но царица? Кто лучше нее может знать Боголюбского?! Стало быть…»
Занкан вошел во двор, не спеша пересек его и поднялся в дом.
Запершись в своем покое, принялся мерить его шагами.
«О страсти к бражничеству уже никто не говорит, он, оказывается, еще и мужеложством балуется! Бедная царица! Боже, за что ей такое?! Конечно же, солнцеликая не пожелает такого мужа. Изгонит! И что будет делать сейчас Абуласан?! Как он оправдается, как? Кто знает истину? Я? Я-то ее знаю, но что это изменит? И что будет, если я скажу правду? „Ал тихие нахон, тихие хахам!“ И в самом деле, лучше быть мудрым, нежели правдивым! Желай мне добра незнакомец, он не стал бы прятать лицо… Кому-то нужно, чтобы я бежал из города. Предал царицу, вот и бежал от праведного возмездия… Но кому это нужно? Я поступил правильно, прикинувшись перед незнакомцем трусом, готовым дать деру. Виноват, потому и бегу. От царицы мне опасность не грозит. Да, я привез Боголюбского, но она знает, я это сделал по поручению царского дарбази. Правда, она сказала, сперва следует узнать, что он из себя представляет, но дарбази настоял на своем… Царица знает, и то, что по приезде в Тбилиси я ни разу не виделся с Боголюбским. Так кто же мне роет яму? Я и с Абуласаном не общался… И это царице наверняка известно. Ей, верно, и то известно, почему не общался. Я понял это по тому, как она смотрела на меня. Как будто сочувствовала мне. Но почему? Почему царица сочувствовала мне?»
Мысль перетекала одна в другую, Занкан почувствовал усталость. И все же откуда ему ждать опасности? Он встал, прошелся по комнате. «Кто же мне роет яму? Похоже, тот, кому не нужна моя правда, тот, кто боится ее».
Занкан позвал Шело, велел готовить арбы и предупредить госпожу и Бачеву, что через полчаса они уезжают из города. Сам же снова предался мыслям, пытаясь предугадать развитие событий. Как поступит Абуласан? Раскается ли в содеянном и признается ли во всем царице? Вряд ли.
Тут на пороге появились Джачу и Гучу. Лица их блестели от возбуждения.
— Мужчина, прячущий свое лицо, привел нас к главному казначею Абуласану, батоно, — сказал Гучу, — его зовут Диомидэ.