Боголюбский поднялся, подошел к иконе, осенил себя крестом и стал думать о том, о чем даже не заикался, тем более в присутствии заговорщиков. Узнай они, какая буря бушует в сердце Боголюбского, они разорвали бы его на части. Не для этого они возвели его на престол… Их бесит любое упоминание о Тамар. А для Боголюбского она — глоток свежего воздуха! Сама мысль о ней. Душой он с Тамар, а вот плотью… «К черту всех этих Абуласанов и Боцо! Порублю им головы и верну Тамар… Тамар!»
Боголюбский пойдет на все, преодолеет все свои недуги, лишь бы вернуть Тамар!
В зале появился Гузан Таоскарели.
«Какой надменный вид, почему он так близко подходит ко мне?!»
Боголюбский смерил его взглядом — представителен, широк в плечах, но ему ничего не стоит уложить его на лопатки.
Эх, это с женщинами Боголюбский слаб, а в представительности и осанистости он мало кому уступает, только вот в объятиях Бахуса сознание его меркнет.
— Что происходит, Гузан, почему войско не готово, мы ведь даем время Тамар!
— Войско готово, царь, но мы тронемся только после того, как народ присягнет тебе на верность.
«Господи, ну что за люди, хлебу они предпочитают разговоры о хлебе», — в тоске подумал новый царь, а вслух произнес:
— А для чего эта клятва в верности?
— Присягнувший грузин более предан, ибо он раб своего слова!
Боголюбский рассмеялся.
— Но они ведь уже присягали Тамар!
— Тамар — это прошлое, она уже пять лет на троне, даже больше! Ты — новый царь. Новый царь приносит народу надежду. Тебе присягнули уже Сванети, Абхазети, Гурия, Рача, Таквери, Самцхэ, Джавахети — почти вся Западная Грузия.
— Кто же остался?
— Одиши. Завтра тебе поклянутся в верности одишцы. Я отправлюсь в Джавахети. А потом пойдем на город.
— Владетель Одиши Вардан Дадиани рядом с нами, — с усмешкой заметил Боголюбский, — и так все ясно, к чему дополнительные клятвы, — он помолчал, потом спросил: — А кто не признал меня царем, кто не присягнул на верность?
Гузан Таоскарели не смог сдержать улыбки:
— Кто не присягнул тебе, тот приникнет к родной земле, как дитя к матери.
Боголюбский поднялся, нервно заходил из угла в угол.
— Мне это не нравится, Гузан, — он остановился перед Таоскарели и вперил в него взгляд, — все они либо трусы, либо предатели. Сегодня они предали Тамар, завтра предадут меня. Какой смысл в этих клятвах?!
Гузан Таоскарели почувствовал раздражение.
— Слово «предательство» имеется не только в грузинском языке, царь, оно присутствует во всех языках. Похоже, ты ни во что не ставишь наши старания.
Боголюбский рассмеялся. Похлопал Гузана по плечу: