— Может быть, и значит, но… Возможно, она и получила письмо… Но почему царица должна вызывать Абуласана, почему должна посвящать его в свои дела? — Габаон выглядел раздраженным.
Все задумались.
— А я вот что скажу вам: царица может позвать Абуласана и сообщить ему: начатое вами дело провалилось, а может и не позвать, и это вовсе не значит, что она не получала письма. — Парнавазисдзе сделал паузу и продолжал: — Может быть, царица была занята более важными делами? Кто знает, что она делала вчера, сегодня?!
— Вчера? Вчера она совещалась с амирспасаларом Саргисом. Возможно, в Таоскари нас ждет сражение. Затем… она призвала казначея Кахабера Варданисдзе.
— Я же говорил, ей было некогда! — воскликнул Парнавазисдзе.
— Нет, визит Варданисдзе оказался кратким… Потом… потом она посетила покои мамиды[17] Русудан, там пообедала, весь день они провели вместе, вместе и молились.
— Весь день? — уточнил Джорджикисдзе.
— Да, весь день, — на миг задумавшись, отвечал Абуласан. — К ним ненадолго заходил Бакар Бакарисдзе. Больше никто. Оттуда она отправилась в опочивальню.
— Выходит, у царицы было достаточно времени! — воскликнул Джорджикисдзе.
— Это так, — подтвердил Абуласан.
— А сегодня?
Абуласан задумался:
— Утром она принимала Отаго Шервашидзе, цхумского эристави, они долго совещались, царица собирается строить пристань в Цхуми[18]. И пожалуй, больше никто во дворец не являлся. Обедала царица с мамидой Русудан. Она и сейчас у нее.
— А это означает, что царица не получала никакого послания, — заключил Джорджикисдзе.
— Похоже, так, но… — Парнавазисдзе поднялся с кресла, сделал несколько шагов, чтобы размяться, — царица очень любит мамиду, а Русудан — женщина мудрая. Может быть, и вчера, и сегодня они только и говорили что об этом письме. Тебя она не позвала, Абуласан, спешить ей некуда, надо сперва с мамидой посоветоваться, — и Парнавазисдзе уставился в точку на полу, а Габаон, воспользовавшись паузой, сказал:
— А там не о чем советоваться, если эта история дошла до ушей царицы…
— Безусловно, мамида непременно посоветует ей отказаться от Боголюбского. Да что там какой-то княжич, бражник и пачкун, выдворенный из своей земли, сам великий князь Киевский Изяслав Мстиславович оказался никудышным зятем царя Димитрия! И Русудан это известно лучше всех! Возможно, Тамар уже велела Занкану возвращаться домой — нечего, мол, тебе там делать.
Эти слова Парнавазисдзе вызвали целую бурю чувств у Абуласана:
— Это как же! Царский дарбази сказал свое слово, и царица не может пренебречь им! Она обязалась выполнять решения дарбази!