— Поработать во славу Геенны Огненной захотелось? — трудолюбивый палач бросил пилу на стол, как всегда рядом с едва вздрогнувшим Дмитрием.
— Лучше уж работать, чем сгнить здесь… — хрипло просвистел пленник, стараясь не смотреть на вновь изуродованную руку.
— Как заговорил! Смирился со своей участью? — оскалил рот в ухмылке демон.
— Я не отказывался работать… — парень апатично смотрел в стену, не двигая глазами. — Я просто спорил… У меня есть мнение…
— Поэтому получал, как все спорщики! — черт зло и сильно ударил здоровенным кулаком по деревянному лежаку. — Именно такие, как ты и находятся у нас! Вы вообще нигде не нужны! Подобных тебе никто не любит! Спорите даже перед лицом мучительнойсмерти, а если заткнулись, значит что-то задумали! — Дима хотел промолчать, но не смог удержаться.
— У каждого свое понимания плохого и хорошего… Сколько людей, столько мнений… — верхняя губа треснула еще в одном месте и оттуда капнула темная густая кровь.
— Опять ты за свое! — Анатон яростно громыхнул копытами о камень пола и, ухватив багрово-бликнувшую пилу, использовал ее лезвие, как зазубренный нож, дабы отсечь уже задетый ею большой палец на изуродованной кисти Дмитрия.
Этого юноша не ожидал, горько взвыв от неожиданно вспыхнувшей в покалеченной руке боли, сильно и неаккуратно проведя щекой по грубой деревянной поверхности, отчего насажал крупных заноз.
— Сколько можно спорить?! А?! Скажи мне?! Что вы за порода такая?! Откуда только беретесь?! — черт налился злобой, что явно отразилось на вспыхнувших оранжевым пламенем глазах и размашисто поцокал к столу с инструментом, где подхватил длинный тонкий нож. — Молчать! Молчать! Молчать! Сколько можно пререкаться! — его лапища крепко ухватила левую руку и принялась втыкать в нее пыточный инструмент. — Ненавижу, когда спорят! Как ты не можешь понять! Как! — удар. — Не можешь! — удар. — Понять! — удар. — На! — удар. — До! — удар. — Е! — удар. — Ло! — удар.
А парень выл и дергался исхудавшим телом, крепко зафиксированным ржавыми кандалами. Обгорелый рот, беспалая рука, сочащиеся кровью срезы на месте пальцев и новая не пытка, нет… Элементарное вымещение злобы и ненависти, без каких-либо изысков. Бессмысленное уродование отличного, но избалованного дурными привычками тела.
Анатон тяжело дыша, оторвался от продырявленной во множестве мест, бьющей ручейками крови руки и откинул окровавленное лезвие, с немелодичным звяканьем покатившееся по неровному каменному полу. Парень же орал на всю жарко-натопленнуюкомнатушку, напугав даже пламя, уже не так весело прыгающее по стенам. Его рука превратилась в отвратительное месиво, без целых мышц и сухожилий и с пробитыми во множестве мест венами, обильно сочащимися кровью.