Она сделала выразительную паузу, предоставляя гостье право самой домыслить очевидный конец фразы.
– Представьте, я так и подумала, – с удовлетворением промолвила Ольга Антоновна, откидываясь на спинку стула. – У Сергея Петровича сложилось впечатление, что это дело имеет для вас какое-то особенное значение, но, разумеется, он был не прав. – Она подавила сухой, недобрый смешок. – Для человека, который считает, что все знает о женщинах, он удивительно мало в них разбирается…
– Вам известно, что вдова вашего брата с прошлого года находится в лечебнице для умалишенных? – спросила Амалия.
– Разумеется. Но я не стану уверять вас, что так уж сильно скорблю по этому поводу.
– Отчего Надежда Илларионовна попала туда? Это она убила Луизу Леман?
Графиня нахмурилась, и Амалия, заметив это, неодобрительно покачала головой.
– Сударыня, если мы обе хотим одного и того же – чтобы мадемуазель Делорм завершила свои бесплодные поиски и оставила нас в покое, нам надо сказать ей хоть что-то, что сумеет ее убедить… Она вовсе не глупа, и история с обвинением Егора Домолежанки ее не устраивает. – Гостья молчала, недоверчиво глядя на хозяйку дома, а та меж тем вкрадчиво продолжала: – Вы знали Сергея Петровича, знали жену своего брата и уж, вне всяких сомнений, знали Луизу Леман. Простите, но я ни за что не поверю, что вам неизвестно, кто именно совершил убийство.
– Вы так говорите, как будто мне хотелось это знать, – сердито промолвила Ольга Антоновна. Она достала темный веер, раскрыла его и стала им обмахиваться. Движения у нее были резкие, как у человека, чью совесть растревожили.
«Еще немного надавить на нее, и она сдастся», – мелькнуло у Амалии в голове.
– А разве нет? – спросила вслух баронесса фон Корф. Внимательно следя за своей собеседницей, она продолжала мягко, но настойчиво гнуть свою линию. – По-моему, куда хуже терзаться сомнениями. Ведь вы наверняка тысячу раз обсуждали с Надин и Сергеем Петровичем все случившееся, я уж не говорю о других людях, о вашем брате, например…
– Хотите поговорить о моем брате? – Графиня сверкнула глазами. – Что ж, госпожа баронесса, поговорим! Мой брат был добрый, безвольный, несчастный человек. Что бы вам о нем ни рассказывал Сергей Петрович, Виктор был хороший, но жена и это проклятое убийство уничтожили его. Когда он узнал, что Надин изменяет ему, он стал пить, а когда убили Луизу Леман, он сломался окончательно. Он умер, потому что не вынес позора, на который обрекли его и его семью. И точно так же, не вынеся позора, умерла мать Сергея Петровича, которой со всех сторон твердили, что ее сын – убийца…