— Непреодолимое препятствие?
— Непреодолимое. В конечном счете. Ты свой среди этих… всех этих людей.
Николас, нахмурившись, огляделся.
— Тетя Нелл? Рашенда? — Он поднял бокал в чью-то сторону. — Мартин Эндерверст, конечно.
— Ты понимаешь, о чем я, — сказала Аманда. — Ты знаешь, кто тебе на самом деле нужен.
— Кто же?
— Девушка из высшего общества.
Николас сморщил нос:
— Какая? Такая, как Лулу?
Лулу была последняя из Слоунсов, чья репутация оставалась неподпорченной. В тот день на ней был разноцветный пояс и огромная брошь в форме лисицы, на которой восседал жокей.
— Ну, или Пенни… или Эмбер.
Николас выглядел так, как будто муху проглотил. Потом он громко хрюкнул от смеха:
— Ты что, совсем спятила? Ты, наверное, не заметила еще, что Пенни за забором и ее тошнит, а Эмбер — твоя самая лучшая подруга.
Аманда задержала дыхание.
«Пожалуйста, — закричал голос в ее голове, — пожалуйста, не останавливайся, продолжай!»
— Не говоря уж о том, что она последняя женщина на земле, на которой кто-либо когда-нибудь на самом деле захотел бы жениться.
«На самом деле захотел бы жениться. Захотел бы жениться». Ее внутренний голос как будто архивировал эти слова, чтобы потом, во время очередных эмоциональных всплесков, к ним был легкий доступ. «На самом деле жениться» предполагало целый ряд других возможностей, в особенности «на самом деле влюбиться», возможно, и на всю жизнь, «на самом деле страстно желать, хотеть». Все, что угодно, но только не такое будничное, ограниченное, как «на самом деле жениться».
— Почему нет? — Голос Аманды был на удивление спокойным. — Почему не захотел на самом деле жениться?
— Ну, понимаешь. Она слишком страстная, бурная, что ли. Милая и все такое, но не то, что называют серьезным выбором.
«Серьезный выбор». Ее внутреннее «я» опять все запоминало, чтобы помочь самооценке стать еще ниже. Серьезный выбор предполагал наличие серьезного воспитания, мотивированной личности, зарплаты и надбавок и так далее, которые являются значительным бонусом к образу жизни мужа. Также плюсом будут брекеты на зубах, полные лодыжки и бедра женщины, предназначенной для рождения детей.
Аманда вдруг увидела одновременно двух Николасов: один завязывал галстук перед зеркалом, а она сидела на стуле рядом с ним, держа в руках огромный ежедневник и зачитывая их совместные дела на следующую неделю; а другой Николас возлежал на кровати с Эмбер, руки которой были привязаны к спинке кровати его галстуком, рядом на полу валялась скомканная рубашка.
— Вот в чем дело. А я серьезный выбор?
— Милая моя, — Николас крепче обнял ее за талию, — ведь я хочу жениться на тебе не только из-за твоего потрясающего бюста и отличного характера. Я женюсь на тебе, потому что знаю — ты будешь хорошей женой и матерью. Потому что ты притворяешься эдакой сучкой в кожаной юбке, но на самом деле милая и добрая. Конечно же, передо мной стоял вопрос — влюбляться в тебя или нет, но твое умение делать кубики изо льда отметает прочь всякие сомнения в этом.