Но в этот раз он не собирался проверять это. Тогда его передержанный перец просто взбунтуется.
Ох, как ему нравился этот медленный ритм! Такого с ним никогда не было – никогда он не прикасался ни к одной женщине как к драгоценности, и… по какой-то странной причине… его грубые прикосновения казались и ей драгоценными. Нет, это был не тот быстрый и жесткий секс. Ему нравилось, что она позволила ему вернуться к ней домой, нравилась краска смущения на всем ее теле. Ему нравилось целовать ее за это, гладить ее так нежно, всюду, неторопливо целовать ее на лестнице, будто в их распоряжении была вечность. Словно это никогда не кончится.
Он споткнулся о чемодан и хотел было вышвырнуть его в окно, но сдержался – это разрушило бы его имидж благопристойности. Пожалуй, он лучше вытащит утром, пока она спит, все ее вещи из чемодана, захватит его с собой и отдаст на улице первому попавшемуся бездомному. И это будет выглядеть почти как акт милосердия.
Самоуверенный ублюдок. Это для нее выход, спасение, когда ты вернешься к прежнему!
Он поцеловал ее и еле сдержался, чтобы не дать чемодану хотя бы хорошего пинка.
Ему не понравилось, что она опять не позволила ему зажечь свет. Его пальцы замерли возле настольной лампы, и ему пришлось заставить себя убрать руку от выключателя.
Но она лежала рядом с ним, на боку, освещенная мягкими городскими огнями, и это было прекрасно.
– Это как лунный свет, – тихо сказала она, медленно проведя ладонью по его плечу, ребрам и животу, и его наполнили неистовое желание и страх, словно это он был хрупкой драгоценностью.
– Лунный свет? Кто это как лунный свет?
«Хм, – подумал он с робким удовольствием и смущением. Звучит красиво, но… неосязаемо. Мимолетно».
– Городские огни.
Доминик, ты смешон. А ты думал, это она тебя сравнила с лунным светом?
– Я никогда не выезжал за пределы Парижа. – Не считая идиотской однодневной поездки в Бретань. – Я никогда не видел лунного света самого по себе, без городских огней, и никогда не спал ночью в темноте.
От удивления она вытаращила глаза.
– Я была в таких местах, где не было вообще никаких огней, никаких рукотворных огней. Знаешь, там часто кажется, что если приподняться на цыпочках, то в твоих волосах запутаются звезды. А когда там светит луна, она наполняет светом весь мир. – Она впилась пальцами в его плечо. – Ой, тебе нужно увидеть это когда-нибудь! Тебе понравится…
Его сердце запрыгало буйным неуёмным щенком, а она осеклась, помрачнела, ее тело сделалось деревянным.
Одно было ясно – едва она нечаянно включила его в свои будущие планы, ее сияние погасло. Ему пришлось приложить все силы, игнорируя нетерпение собственного уязвленного сердца, чтобы она сбросила напряжение. Чтобы ее дыхание стало ровным, а мышцы пластичными и покорными его ласкам. Чтобы ее тело извивалось и пело в его руках.