Она считает его импозантным? Глупая, радостная ухмылка расплылась по его лицу, несмотря на смущение. Неудивительно, что его сотрудники постоянно над ним подтрунивают. Он просто смешон.
Импозантный. Он сунул руки в задние карманы джинсов, чтобы они не портили картину.
– Ты мне нравишься, – повторил он. Теперь это очевидно. И конечно, ему не нужно вытаскивать в эту секунду на свет всю свою грязную душу и расстилать у ее ног, чтобы доказать это.
– Почему? – снова спросила она.
Он посмотрел на нее, на все ее веснушки и косточки, и снова его захлестнули волны тепла и страсти. Он даже стал привыкать к тому, насколько беспомощным он чувствует себя в этих волнах.
– Всякий раз, когда я гляжу на тебя, мне хочется облизать тебя всю, с головы до ног, – прошептал он.
Она вспыхнула, покраснела, и он невольно посмотрел на тот конец улицы, где находилась его квартира. Она не подозревала, что она совсем рядом, а он не мог решить, надо ли ей сказать об этом. Что, если он позволит ей глубже заглянуть в его душу, и ей не понравится то, что она там увидит? Но если он сможет пойти с ней туда до заката солнца, то она уже не спрячется от него. И тогда он увидит, как она краснеет от смущения – всем телом или только лицом.
Он вытащил одну руку из джинсов и накрыл ладонью ее хрупкую кисть, лежащую на перилах, почти забыв про свои шрамы.
– Так как же ты используешь меня?
– Хватит об этом! – тихо взмолилась она. Ему нравилось ее отчаяние. В его жизни еще никогда не было таких отношений с женщиной, когда она хмурит брови и вместе с тем позволяет держать себя за руку. Интересно, сможет ли она хмуриться и одновременно заниматься с ним любовью?
– Ты замужем, да? – Боже, это будет самый сильный удар, какой он когда-либо получал в жизни!
– Нет, я не замужем. А ты когда-нибудь встречался с женщиной, у которой есть моральные принципы?
Он остановил на ней мрачный, полный сожаления взгляд и решил не повторять очевидных фактов из истории своих сексуальных отношений.
– Кажется, я сейчас встречаюсь с такой женщиной, верно? – с надеждой спросил он.
Ее лицо озарилось улыбкой – словно солнце взошло на планете, где до того царила полная тьма.
Что?
Она прижалась к нему, и он быстро обнял ее за плечи.
– И как же ты опять используешь меня? – спросил он.
– Ой, ну… – Она фыркнула. Но не вырвалась из объятий. Ему это понравилось. Что не вырвалась.
– Знаешь, сознавать, что именно ты меня используешь, гораздо приятнее, чем ты думаешь, – сказал он. – Используй меня и дальше. Целую вечность. Я согласен.
У него всегда больно сжималось сердце, когда он пробовал представить себе, что какая-то ситуация будет длиться целую вечность. В его памяти еще жил тот ужас, сравнимый с падением в пропасть, когда он понял, что его мать ушла. Тогда казалось, что ужас будет жить в нем вечно, по крайней мере, весь следующий год учебы в школе. И потом тоже. Год за годом он будет просыпаться с той ужасной тоской в сердце.