Пока тетка была на кухне, он вытащил из коробки две банки консервированной колбасы. Небось в больнице харчи казенные, не деликатесами кормят. А девчонке силы нужны для выздоровления. Вот мясные консервы в самый раз будут, с пустыми руками идти неудобно.
Он сунул банки в карманы шинели, осмотрел себя в зеркало.
До больницы ехал трамваем, потом еще пешком квартал. Встречные девицы поглядывали на молодого милиционера с интересом, но Андрей их взглядов не замечал.
Были ли у Лены следователи? Ведь он постовой и вести следствие не имеет права. Но поговорить приватно ему никто запретить не может, соседку пришел проведать.
В гардеробе он повесил шинель, и ему дали застиранный халат: цвет его из белого когда-то стал светло-серым. Зато банки в карманы халата вошли – не нести же их в руках.
У медсестрички в отделении узнал номер палаты, где находилась Кутафина, и, постучавшись, вошел.
Палата была маленькая, на три койки. Лена лежала ближе к двери, слева; рядом на стуле сидела ее мать, почерневшая от горя.
Андрей тихо поздоровался. Васильевна вскинула глаза, кивнула.
Андрей подошел к кровати, достал из карманов банки:
– Это для Лены, ей сейчас усиленное питание нужно.
Услышав его голос, девушка открыла глаза и сказала едва слышно:
– Дядя Андрей!
– Конечно! Вот, проведать пришел.
Он осторожно примостился на кровати, в ногах.
– Не помешаю?
– Что ты, Андрей! Мы рады! – Мама Лены всплеснула руками. – К Леночке вчера из милиции уже приходили. Ты тоже по делу?
– Нет, просто проведать. Соседи же!
– Конечно-конечно! Кабы не ты… – Мама Лены замолчала.
– Успокойся, Васильевна. Девочка жива, поправится. Все уже позади. А ей сейчас положительные эмоции нужны.
– Подружки к ней сегодня приходили, но их медсестра не пустила. Говорит – не положено, слабая еще доченька-то.
– Правильно говорит. Вот окрепнет – тогда пускай ходят. Без друзей тоже нельзя.
– Ну да, ну да! Я разве против?
– Леночка, – обратился Андрей к девушке, – я тебя утомлять не буду, ты мне всего несколько слов скажи. Как он выглядел?
– Страшный.
– Это не примета, – вздохнул Андрей. – Какие-то приметы у него есть?
– Щетина.
– Сбреет он ее – и не будет приметы. Он высокий, низкий?
– Выше вас.
– Может, шрам у него есть или родинка, бородавка?
– Не было. Фикса железная вверху справа, и языком он цыкает.
– Одет во что?
Соседи на кроватях затихли, прислушиваясь. Будет потом о чем посудачить.
– Не помню я. Шапка была суконная и тулуп черный.
Видно было, что Лена устала.
– Ладно, отдыхай. Спасибо тебе.
– Это вам спасибо, Андрей, – проводила его до двери палаты Васильевна.