«Вернись, Эмили, и узнай, чего им надо», — говорит одна из девиц.
И Эмили возвращается и спрашивает, что случилось.
«В чем дело? — спрашивает она. — Что-нибудь произошло?»
«Нет, — отвечаете вы. — Все в порядке, но только идите вперед, не останавливайтесь!»
«А почему?»
«Когда вы останавливаетесь, мы не можем править. Вы должны следить за тем, чтобы лодка все время была в движении».
«Была в чем?»
«В движении. Лодка все время должна двигаться».
«Ладно, я им передам. А хорошо мы тянем?»
«О да, превосходно. Только, ради бога, не останавливайтесь».
«Оказывается, это вовсе не так трудно. А я-то думала, что будет тяжело».
«Ну, конечно, это совсем просто. Только нельзя делать остановок. Вот и все».
«Понятно. Дайте мне мою красную шаль. Она под подушкой».
Вы находите шаль и отдаете ее, а в это время возвращается другая барышня, которой, видите ли, тоже понадобилась шаль. На всякий случай, она берет шаль и для Мэри, но выясняется, что Мэри она вовсе не нужна, поэтому они приносят ее обратно и вместо нее берут гребень. Убив на все это минут двадцать, они наконец трогаются с места, но у следующего поворота видят корову — и вам приходится высаживаться из лодки и прогонять корову с дороги.
Одним словом, когда барышни тянут лодку, — соскучиться невозможно.
Джордж в конце концов распутал бечеву и без приключений довел нас до Пентон-Хука. Там мы стали обсуждать важный вопрос о ночевке. Мы решили, что проведем эту ночь в лодке. Мы могли располагаться на ночлег либо здесь, в Пентон-Хуке, либо уже где-нибудь за Стэйнзом. Однако рано думать о покое, когда еще светит солнце, и мы решили добраться до Раннимида, находящегося в трех с половиной милях вверх по реке: это тихий лесистый уголок, и там удобно причаливать.
Впрочем, потом мы очень раскаивались, что не остановились в Пентон-Хуке. Сделать три-четыре мили вверх по течению рано утром — сущая ерунда, но в конце трудового дня — это дело не из легких. На протяжении последних нескольких миль вы уже не интересуетесь пейзажем. Вы не болтаете и не смеетесь. Каждая полумиля тянется как две. Вам не верится, что вы находитесь именно там, где вы находитесь, и вы уверены, что карта врет. Когда вы протащились, как вам кажется, по крайней мере десять миль, а шлюза все нет как нет, вы начинаете всерьез бояться, что кто-то его стянул и удрал с ним.
Вспоминаю, как я однажды, катаясь по реке, сел в лужу (конечно, в фигуральном смысле). Я совершал прогулку с одной девицей — моей кузиной с материнской стороны. Мы гребли вниз по течению к Горингу. Было уже довольно поздно, и мы торопились домой (она, во всяком случае, очень торопилась). Когда мы добрались до Бенсонского шлюза, было половина седьмого, уже смеркалось, и кузина начала беспокоиться. Она заявила, что ей во что бы то ни стало нужно вернуться домой к ужину. Я заметил, что тоже испытываю потребность поспеть домой к этому времени. У меня была с собой карта, и я развернул ее, чтобы прикинуть, много ли нам еще осталось. Выяснилось, что до следующего шлюза — Уоллингфордского — осталось ровно полторы мили, а оттуда до Клива — еще пять.